— Ты можешь просто трахнуть меня?
— Ты знаешь, я ничего не делаю, пока не попросят вежливо.
Потершись о головку моего члена, она стонет:
— О, боже. Мне нужно это. Пожалуйста, Эш. Пожалуйста, трахни меня.
Захватив ее губы в глубоком поцелуе, я бормочу:
— Это моя девочка. Давай сделаем это.
Опускаю Нат немного, отчего головка моего члена скользит в нее, и мы оба стонем. Понимая, что мы оба громкие, я целую ее, чтобы нас не услышали. Погружаюсь в нее сантиметр за сантиметром, пока теплая плоть полностью насаживается на меня. Отрываясь от ее рта, я прижимаюсь к ее лбу своим и шепчу:
— Так чертовски узко, детка. Очень влажно.
Отходя от стены на шаг, я использую свои руки под ее задницей, чтобы приподнять девушку, и почти сразу опускаю, толкаясь. Мы оба стонем, и я уверен, что нас услышат. Недолго думая, прислоняю ее к стене, держу одной рукой задницу, а второй накрываю рот. Глаза Нат широко открыты, и я подмигиваю ей.
Одна рука на ее заднице, другая на губах, пока спина прижата к стене. Эта поза работает.
С каждым толчком ее приглушенные стоны становятся громче, и глаза закрываются в блаженстве. Смотреть на ее лицо так близко, пока трахаю ее, — прекрасно. Никогда не видел подобную красоту раньше. Ее разгоряченные щеки, полуприкрытые веки и пухлые красные губы больше, чем я заслуживаю. Я перемещаю руку на поясницу и использую стену в качестве опоры, продолжая вбиваться в Нат.
Ее приглушенные стоны становятся громче, и я чувствую, как она сжимается вокруг меня. Покалывание поднимается по позвоночнику, и я знаю, что мы собираемся достичь эту высоту вместе. Я отпускаю ее рот и шепчу:
— Молчи, — прежде чем накрываю ее губы в глубоком поцелуе. Она обхватывает руками мою шею и стонет в рот.
Нет ничего лучше, чем этот звук.
Нат запрокидывает голову к стене, открыв рот в безмолвном крике, пока сжимается вокруг моего члена. Мой рот раскрывается в восхищении, когда я смотрю, как она кончает. Когда сокращения ослабевают, она наклоняется вперед, кусает мою губу и сосет. Я приглушенно стону и погружаюсь в нее до упора. Искры зажигаются у меня перед глазами, и я до сих пор держу ее, когда кончаю. Когда мой член двигается внутри нее, экстаз проходит через мое тело, как ветер рассекающий воздух.
Отходя от состояния эйфории, я хватаю ее за задницу ослабшими руками и несу к своему столу. Медленно выскальзываю и усаживаю прямо на край. Все еще возбужденный, говорю:
— Раздвинь.
Ее глаза расширяются от удивления, но она делает это. Я использую свой указательный и средний палец, чтобы раскрыть губы ее плоти и говорю ей:
— Расслабься.
Ее рот образует беззвучное «O», но она это делает. Ее живот расслабляется, и я смотрю, как моя сперма вытекает из ее лона и капает на пол. Мои глаза закатываются от удовольствия, и я шепчу:
— Самое сексуальное зрелище, которое я когда-либо видел.
Подняв голову, я вижу, что Нат застенчиво улыбается, закусив губу. Такую улыбку я не видел прежде. Она чертовски милая.
Невозможно удержаться, я хватаю ее за подбородок и целую страстно и жестко в течение минуты. Когда разрываю поцелуй, она шепчет:
— Лучший перерыв в жизни.
Усмехнувшись, я беру салфетку, чтобы очистить ее, затем мы оба приводим в порядок нашу одежду. Она клюет мои губы еще раз, открывает дверь и кричит:
— Боже, Дух! Ты такой мудак, — и вылетает в коридор и из здания.
Я сажусь обратно на стул и думаю вслух:
— Я знал, что она перевернет мой мир.
***
Мягкая кожа дивана манит меня от двери. Я вижу золотое сияние вокруг него и мысленно слышу хор, поющий: Аллилуйя.
Мои губы расплываются в улыбке.
Я посылаю ему воздушный поцелуй и обещаю, что вернусь после душа.
Горячие струи воды жалят мою кожу. Я тру тело, смывая свой полудрянной день. Вода начинает остывать. Я принимаю это как знак, чтобы закончить.
Усталость накрывает меня. Я тащу свой зад к себе в комнату и достаю пару маленьких шелковых черных трусиков, черный лиф, пижамные штаны с Минни Маус и тапочки с головой Минни Маус.
Сегодняшний день был изматывающим.
Переставляя ноги, я кое-как дохожу до дивана и плюхаюсь на живот. Вздох облегчения вырывается из меня.
Когда начинаю засыпать, слышу, как распахиваются двери патио. Открываю глаза и вижу крадущегося Ашера, одетого в синие пижамные штаны и майку, и он выглядит так, будто находится при исполнении миссии. Он даже не смотрит на меня, просто подходит к холодильнику, открывает его и достает две содовые и упаковку мороженного «Бен и Джерри» с корицей и сливочным кремом. Все ещё даже не взглянув меня, заходит на кухню, и, хотя я не вижу его, слышу, как он достает ложки из ящика.
Ашер идет назад к дивану и ставит мороженое и газировку на журнальный столик. Я пищу, когда он поднимает меня и ставит на пол, затем ложится на спину, занимая мое место. Я морщусь и тычу в него пальцем, открывая рот, чтобы высказать все своему придурку-соседу. Пищу во второй раз, когда он тянет меня на себя. Мое лицо приземляется на его грудь, и я говорю приглушенно:
— Ну, привет, гребаный-сосед.
Он включает телевизор, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть его, листающего кулинарные каналы. Ухмыляюсь и спрашиваю:
— Дрянной день?
Он ворчит, я чувствую это в его груди под моей щекой и широко улыбаюсь.
Все еще улыбаясь, я решаю сейчас самое время, чтобы начать разговор:
— У меня тоже. Обед был отличным, но остальная часть дня отстойной. Тогда я думала о том, чтобы прийти домой к моему дивану и телевизору, и мой день стал немного лучше. Я не знала, что мой диван будет захвачен странным соседом.
В этот момент, он кладет подушку над моей головой, и я слышу приглушенное:
— Шшшшш.
Меня распирает от смеха, и я стараюсь не думать о том, как мне комфортно, лежа на его груди и слушая сердцебиение.
Глава шестнадцатая
Ловкач и игры разума
Вечер четверга — время настольных игр.
Ну, это был вечер покера, но он превратился в вечер настольных игр, и теперь это на самом деле вечер игры или просмотра фильма с детьми.
Должна сказать, я люблю вечера четверга.
Мы начинаем раньше, чем обычно. Вместо того чтобы идти домой и принять душ, все мы просто идем к Нику и Тине прямо с работы.
Огромная улыбка растягивается на моем лице. Я не могу дождаться, чтобы увидеть моего маленького ангелочка. Как только Мими паркует свою машину, я выскакиваю с пассажирской стороны и бегу к двери. Дверь открывается, и улыбающаяся Тина стоит в дверном проеме, держа извивающуюся Татьяну.
Даже не поздоровавшись с Тиной, я вырываю Татьяну из ее рук и воркую:
— Как поживает моя крошка. О, я скучала по тебе. — Затем я оставляю миллион и один поцелуй на ее теплых пухлых щечках. Наконец обращаясь к Тине: — Она уже ужинала?
Улыбаясь, Тина отвечает слегка раздраженно:
— Нет, у нее режутся зубки, поэтому все, что она хочет, — это рисовый пудинг и молоко.
Я слышу, как Ник говорит с Мимс, в то время как несу Татьяну на кухню. Кричу Тине:
— Рисовый пудинг я могу сделать, но ты отвечаешь за грудное молоко, мама.
Макс и его милая десятилетняя дочь Сиси шныряют по кухне, когда я вхожу. Они смотрят на меня. Я вижу, что у них похожие виноватые выражения, и прищуриваюсь, шепча:
— Вы украли кексы?
Сиси ангелочек. У нее золотисто-каштановые волосы до плеч и янтарного цвета глаза. Когда была еще ребенком, она пострадала в несчастном случае. Экс-подруга Макса переживала послеродовую депрессию, она совершила ошибку, которая изменила их жизнь навсегда. Мэдди положила Сиси на стол и отвернулась, чтобы достать что-то из холодильника. Сиси упала и ударилась об стул. Ее маленькое тело было искалечено так, что она осталась с параличом нижних конечностей.