Я принял решение сегодня днем.
Не то чтоб я хочу это делать, но это единственное, о чем я думаю.
Я пугаюсь своих мыслей, когда Нат заползает ко мне на колени и обнимает меня за шею. Опустив голову на мне грудь и играя с волосами на моем затылке, она тихо говорит:
— Ты так много думаешь, что я слышу, как двигаются шестеренки. Что ты обдумываешь в своей милой головке?
«Вот. Сейчас или никогда. Не будь тряпкой. Просто сделай это».
Сжимая ее в объятии, говорю:
— Я пойду на терапию.
Ее тело напрягается в моих объятиях, и я жду, когда это произойдет. Она смотрит на меня со сладкой улыбкой:
— Правда?
Кивнув, отвечаю:
— Да. Я думал, мы сможем сделать это вместе. По отдельности я имею в виду. Я мог ходить на сеансы по поводу того, что случилось со мной, а ты могла бы ходить на сеансы по поводу беременностей.
Ее лицо немного мрачнеет. Проходит несколько минут, и ее маленькая улыбка снова появляется. Она спрашивает:
— Это то, что поможет тебе пройти через это? Если я тоже пойду?
Я улыбаюсь ей.
— Да, девочка. Думаю, что так.
Красивая улыбка украшает великолепное лицо Нат. Первая реальная улыбка, которую я видел у нее за долгое и долгое время. Она наклоняется ко мне и нежно целует в губы. В этом поцелуе она извиняется, и я принимаю извинения. Я притягиваю ее ближе к себе и вкладываю свое сердце в этот поцелуй. Говорю ей в губы:
— Неважно, что происходит, я люблю тебя. Ты — все, что мне нужно.
Нат сцепляет руки у меня на шее, и я чувствую, что слезы падают на мои щеки. Ее голос дрожит, когда она говорит:
— Я тоже тебя люблю. Я просто хочу быть идеальной для тебя, но не могу с этим справиться. Мне очень жаль, Эш.
Зарываясь лицом в ее шею, говорю:
— Ты прекрасна, детка. Ты была создана для меня.
Она шепчет:
— Боже, я так сильно тебя люблю.
И каким-то образом я понимаю, что все будет хорошо.
Вибрация моего телефона вырывает нас из нашего глубокого момента. Когда достаю его, чтобы проверить дисплей, я улыбаюсь и отвечаю на звонок. Я слушаю болтовню сумасшедшего человека некоторое время, прежде чем ответить:
— Мы уже в пути.
Нат смотрит на меня, улыбаясь:
— Пришло время?
Медленно кивая, я улыбаюсь:
— Да, детка.
***
Мы все столпились вокруг, радостно болтая и ожидая.
Все в отличном настроении, и должна признать, я скучала по этом чувству. Сегодня я не притворяюсь счастливой. Я счастлива. Но и нервничаю. Так нервничаю, что мой желудок завязывается узлом, а ладони потеют.
Эш встает позади меня и обнимает.
Мне так повезло с ним. Люблю его очень сильно.
Разворачивая лицо к нему, смотрю в его карие глаза и заявляю:
— Я счастлива.
Он улыбается мне, прежде чем поцеловать в лоб, и вздыхает:
— Это все, что мне нужно услышать, чтобы мне стало хорошо.
Нежно раскачивая меня из стороны в сторону, он шепчет мне на ухо:
— Мы действительно собираемся ходить на психотерапию?
Я борюсь с желанием содрогнуться. С того момента, как мы поженились, я дважды поднимала эту тему. Два раза было достаточно, чтобы понять, что Эш никогда этого не сделает. В первый раз он просто посмотрел на меня, как будто я потеряла рассудок, и ушел. Во второй раз стал рассказывать о том, что не собирается разрешать какому-то шарлатану рассказывать ему, как он испорчен, потому что он уже это знает. Оба раза я чувствовала себя как дерьмо за то, что просто подняла эту тему, и в конце концов отпустила.
«Выбирай свои сражения».
Смотря на Эша, киваю:
— Да, малыш. Это пойдет на пользу нам обоим.
И так и будет. Я чувствую.
Эш накрывает мою щеку ладонью, потирает ее большим пальцем, и, когда открывает рот, чтобы говорить, бросает взгляд в конец коридора и улыбается.
Ник выходит в коридор и, выглядя самодовольным, объявляет:
— Это девочка!
Мы все приветствуем его и кричим. Я подхожу к Нику и обнимаю его за талию. Он крепко обнимает меня, и когда мы отрываемся друг от друга, на его лице проскальзывает выражение, как будто он хочет извиниться за то, что так счастлив. Я улыбаюсь ему:
— Как поживает моя девочка?
Ник вздыхает:
— Устала, но хорошо. Она счастлива. Думаю, просто хочет домой. Она ненавидит больницы.
Я не виню ее.
Больницы не вызывают счастливых воспоминаний у Ника и Тины.
— Вы уже дали ей имя? — спрашиваю.
Ник улыбается.
— Да, мы назвали ее Эвой.
Мими встает передо мной и говорит Нику:
— Красивое имя.
Лола улыбается:
— Идеально, Ник.
Макс спрашивает:
— Так когда я смогу увидеть свою красивую племянницу?
Ник объясняет:
— Она родилась немного раньше срока, поэтому ее поместили в инкубатор.
Наши лица мрачнеют, и он смеется:
— Она совершенно здорова, ребята. В самом деле. Это просто предосторожность.
Ловкач ухмыляется:
— Ах, черт, Ник. Жить с тремя девочками. Ты влип.
Эш усмехается:
— Не волнуйся, Ник. Я никому не расскажу о чаепитии с Татьяной на прошлой неделе.
Ник смеется и говорит:
— Смейтесь, ребята. Я соглашусь на десять чаепитий в неделю, чтобы мои девочки оставались довольными.
И это правда. Ник — хороший отец.
Улыбаясь про себя, я спрашиваю Ника, могу ли увидеть Тину наедине. Он улыбается грустно и рассказывает мне, где я могу ее найти. Я иду по коридору в палату, тихо стучу и слышу, как Тина говорит:
— Входите.
Пройдя разделительную шторку, я обнаруживаю, что Тина сидит на постели, держа маленькую Эву.
Внезапно на меня нахлынуло множество эмоций.
Опуская подбородок, я пытаюсь сдержать слезы, но они падают на пол передо мной. Тина тихо говорит:
— Хочешь встретить свою племянницу, тетушка Нат? У меня есть только несколько минут, прежде чем они снова заберут ее.
Кивая, я выдавливаю:
— Очень хочу.
Я подхожу к постели и сажусь рядом с подругой. Эва маленькая. Меньше, чем Татьяна. Но такая же красивая.
Тина кладет маленький кулечек, в котором лежит Ева, мне на руки, и я судорожно вдыхаю. Я в восторге от этого маленького создания и шепчу:
— Она такая крошечная.
Тина кладет голову мне на плечо и зевает:
— Да, да. Но она быстро вырастет.
Мою грудь сжимает в агонии. Я спрашиваю ее:
— Как ты это сделала? — Тина вопросительно смотрит на меня, и я уточняю. — Смогла жить после смерти Мии?
Ее лицо смягчается, и она шепчет:
— Время исцеляет все раны. Я обещаю, все наладится. Ты была там со мной, и ты это знаешь, — я киваю, и она продолжает: — Я знаю, что сейчас это не кажется так, но настанет день, когда ты проснешься утром, и цвета будут казаться немного ярче, солнечный свет будет оставаться дольше, а птицы будет петь только для тебя.
Мое зрение размывается, и я опускаю голову.
Тина шепчет:
— У тебя будет это счастье, милая. Обещаю.
***
Три месяца спустя...
Эш хватает меня за талию сзади, и я смеюсь. Его тело трясется в беззвучном смехе, и он говорит:
— Ты думаешь, я позволю тебе сбежать после такого, красавица? Я так не думаю.
Следующее, что я знаю, испорченный блинчик засунут мне в рот. Не просто блинчик. Тот, который я бросила через всю комнату и в лицо Ашера, прежде чем сбежать, как будто я украла что-то, и запереться в ванной.
Глупо я думала, что путь свободен.
Так что теперь я должна съесть этот блинчик. И я сделаю это с гордостью.
Я громко жую через хныканья, смешанные с хихиканьями, пока Пицца и Пончик прыгают вверх и вниз у наших ног, зная, что мама и папа глупые.
Ашер смеется:
— Тебе лучше съесть все. Не заставляй меня доставать сироп, девочка.
Как только я проглатываю, слышу звонок в дверь.
Мы с Эшем переглядываемся, прежде чем он подходит к двери и открывает ее. Он вырывает Татьяну из рук Ника и подбрасывает вверх и вниз в воздухе. Улыбаясь, как дурак, заходит с ней в квартиру и говорит Нику с Тиной: