Я расчесываю волосы, достаю из морозилки мороженое со вкусом клубничного чизкейка, захватив ложку, и шлепаюсь на диван. Включаю телевизор и радуюсь, когда нахожу старый молодежный фильм восьмидесятых годов.
Уррааа!
Я люблю старые молодежные фильмы восьмидесятых годов! Так много печали и горечи. Прямо как во мне!
Быть подростком удивительно. Никаких проблем, все, о чём действительно приходилось беспокоиться, — в кого ты влюблена на этой неделе. И старшая школа. И последние новинки моды. И прыщи. И гормоны.
Нет, пожалуй, я беру свои слова обратно.
Быть подростком — отстой.
Я погружаюсь в фильм, когда слышу громкий стук и последующее женское хихиканье. Я хлопаю глазами и ухмыляюсь.
Моим соседям повезло сегодня.
Рада за них.
Десять минут проходит, и другой громкий удар раздается за стеной позади телевизора. Мой телевизор покачивается, и я обеспокоена тем, что мой телик за две тысячи долларов упадет со стены и разобьется на куски.
Потом еще один удар поражает стену с последующим долгим женским стоном.
Вот дерьмо. На самом деле?
За моей гребаной стеной?
«Успокойся, они просто развлекаются».
И портят мой чертов просмотр фильма!
Еще пять минут раздаются удары по моей стене, и с меня достаточно. Я выключаю телевизор и отправляюсь в постель. Заползаю в нее и испускаю счастливый вздох.
Я так сильно люблю спать!
Натягиваю одеяло до подбородка и глубоко вдыхаю. На выдохе я слышу приглушенный крик женщины:
— О боже! Да. Да. Даааааааааааааа!
Затем тишина.
Ну, это было весело.
«По крайней мере, кому-то было весело».
Тише, мозг.
Я сворачиваюсь в клубок и засыпаю.
***
— О, боже. Да. Да, детка! Да.
Что за хрень!
Мои веки трепещут и открываются, немедленно я понимаю: что-то не так.
За окном еще темно. Итак, почему я не сплю?
Я смотрю на цифровой будильник, который показывает 00:37.
— Жестче, малыш! Да. Oооооо, боже! Да.
Сумасшедшая орущая женщина вернулась.
Идиотские соседи.
Я кладу подушку на голову и стону.
— О да! Трахни меня! Сильнее!
О, просто пустите пулю мне в голову!
— Да. Да. Дааааааааааа! Затем тишина.
Я прислушиваюсь, но ничего не слышу, поэтому прижимаюсь к подушке и засыпаю.
***
— О, боже, малыш, делай так! Да. Боже мой. Да.
Вы, должно быть, шутите.
Я смотрю на часы, которые показывают 01:45.
Моя кровь закипает.
Прервать мой сон один раз за ночь достаточно, но дважды?! Я провожу рукой по лицу.
«О боже, дай мне силы!»
Собираю волю в кулак, чтобы не пойти туда и вбить в них понимание, что сейчас ночь и люди спят.
— Пожалуйста, малыш! Еще! Да. Да. О, боже, да!
Эгоистичная женщина. У нее было, по крайней мере, три оргазма сегодня.
«Оставьте оргазмов для других из нас, леди».
— Детка, пожалуйста! Да. Да. Даааааааааааааа!
Затем тишина.
Слава Богу!
Я уютнее устраиваюсь в постели и вздыхаю. Как только собираюсь заснуть, начинается.
Удар-Глухой стук-Удар.
Мои глаза сверкают гневом.
Нет, ну они не серьезно!
Удар-Глухой стук-Удар.
Что это за мужчина? Гребаный киборг?!
Удар-Глухой стук-Удар.
Я начинаю тихо рыдать в подушку. Я люблю свой сон так сильно, что плачу, когда не могу спать.
Затем смотрю в потолок и молча сержусь.
***
Мой глаз дергается от гнева.
Я смотрю на часы 02:57.
Они занимались этим в течение нескольких часов. Я чередовала плач, проклятия и мольбы. Ничего не помогает. Я стискиваю зубы.
Мои соседи — отстой!
Я решила, что уже ненавижу их. Я никогда не пошлю им рождественскую открытку. Никогда.
— О боже. Малыш, да! Жестче, малыш! Оу! Оу! Оу!
Мой глаз снова дергается. Я долго смотрю в потолок.
Я не могу спать в таких условиях!
Нужно позвонить в полицию.
Нет, это займет слишком много времени. Мне нужно спать!
— Да. Маааалыш! Даааааааааааа!
ЧТО. ЭТО. ТАКОЕ!
С меня хватит!
Я сбрасываю одеяло, топаю в ванную и завязываю волосы в пучок на макушке. Затем устремляюсь в коридор и из квартиры. Стучу в дверь соседей и жду.
Щелкает замок, открывается дверь, и я вижу невысокую, но очень красивую стройную блондинку с голубыми глазами, стоящую передо мной в одной мужской рубашке. Она смотрит на меня с приветливой улыбкой.
Я хмурюсь и говорю:
— Я сожалею, что прерываю ваш секс-марафон, но уже три долбаных утра, а этим утром мне на работу.
Она выглядит извиняющейся, когда открывает рот, чтобы ответить, затем слышу хриплый мужской голос из прихожей:
— Мне очень жаль, мэм.