– Ты должен с уважением относиться к человеку, любившему твою дочь как собственное дитя! Человеку, который никогда не унизил бы другого!
Ричард был настолько потрясен резкой отповедью Гленды, что смысл сказанного не сразу дошел до его сознания.
– Ты хочешь сказать, что Августа – моя дочь?.. Но почему ты молчала об этом прежде?
– Я считала Джереми твоим ребенком, была зла на тебя. – Гленда устало повела плечами. – А потом… пойми, я не могла так жестоко поступить со Стивеном.
– Почему же ты рассказала мне об этом теперь? Что изменилось?
– Стивен погиб.
– Что?! – Ричард ошеломленно уставился на жену.
– Редакция газеты, в которой он работал, послала его с заданием в зону военных действий куда-то на Восток. Во время перестрелки его убили. – Гленда поймала себя на том, что говорит об этом спокойно. Может, оттого, что ей хотелось объяснить Ричарду, каким замечательным человеком был Стивен. – Знаешь, еще вчера мы говорили с ним по телефону, он шутил, передавал привет Августе… А сегодня его уже нет. И мне трудно привыкнуть к этому, понимаешь?.. – Она замолчала, собираясь с силами.
– Бедная моя! – Ричард осторожно обнял жену. – Мне так жаль. Жаль, что я вел себя как законченный эгоист в то время, когда ты так страдала. Жаль, что я уже не смогу сказать Стивену спасибо за тебя и дочь. – И добавил: – Я хочу, что бы ты взяла Августу и вернулась со мной в Гринбуш-холл.
– Нет, – Гленда мягко отстранилась. – Может, позже, но не сейчас. Если я сделаю так, как ты предлагаешь, это будет предательством по отношению к памяти Стива. Я не могу так поступить, пойми… А теперь прощай.
Ричард смотрел, как она удаляется от него быстрыми шагами. Казалось, вместе с ней из его жизни уходит самое главное: любовь.
Он тяжело вздохнул и прошептал ей вслед:
– Я буду ждать.
Прислонившись к оконному стеклу, Августа с любопытством первооткрывателя следила за пролетающими мимо фермами, периодически сопровождая увиденное восторженными возгласами.
Стюард, заглянув в купе, сообщил, что поезд через двадцать минут прибудет на место. Гленда проверила багаж и, откинувшись на спинку кресла, в который раз прочла письмо, которое два дня назад ей принесли из редакции. Его нашли в бумагах Стивена. Оно было адресовано ей.
Глен, малыш. Если ты читаешь эти строки, значит, случилось так, что меня уже нет в живых. Я пишу тебе, сидя в палатке под проливным дождем, и надеюсь, что в случае чего мое послание передадут тебе. Если же все пройдет хорошо, то мы вместе посмеемся над ним.
Не знаю, смогу ли я еще раз обнять тебя и дочь, но мне хочется, чтобы ты знала: благодаря вам я стал самым счастливым человеком в мире. До нашей встречи в парке я и не подозревал, что мне посчастливится иметь такую замечательную семью. Как здорово быть отцом и мужем! Каждый день просыпаться и ощущать свою необходимость двум самым нежным и прекрасным существам на свете! Быть им защитником и опорой. Если когда-нибудь Всевышний, призвав меня, спросит, согласен ли я променять вечное блаженство на один день, час, мгновение с вами, я отвечу: да.
А теперь о главном. Если все же случится так, что мои опасения оправдаются, я прошу выполнить мою просьбу. Глен, ты знаешь, что я люблю Августу с той самой минуты, как впервые взял ее на руки в родильном отделении. Кроме нее, у меня нет детей. Я всегда считал себя ее отцом и поэтому вправе позаботиться о ней так, как считаю единственно правильным.
Обещай мне, что отвезешь девочку к ее настоящему отцу. Я не знаю его, но почему-то мне кажется, что он не может быть плохим человеком. Иначе ты не полюбила бы его. Просто каждый из вас совершил свои ошибки, и Августа не должна расплачиваться за них своим счастьем.
И еще – времени осталось мало, а я так и не успел ничего написать толком, – когда Августа вырастет, расскажи ей обо мне. Скажи, что я мечтал стать для нее самым лучшим отцом, но не успел…
Прощай, Глен, моя единственная и такая счастливая любовь. Твой Стивен.
Р.S. Эти строки – последнее, что я могу подарить тебе, хотя и не рискую соперничать с твоим талантливым предком:
Последний поцелуй сорву я с губ твоих,
Чтоб сохранить его до новой встречи,
Когда наступит праздник для двоих
И в честь любви зажгутся счастья свечи.
Поезд, дернувшись, остановился. Гленда, смахнув с лица слезы, взяла дочь на руки и поспешила к выходу из вагона следом за стюардом, несущим ее багаж.
Перед отъездом она позвонила старой графине и попросила прислать на станцию шофера. Каковы же были ее удивление и радость; когда ей навстречу поспешил пожилой джентльмен в старомодной шляпе. Опустив дочь на землю, она кинулась ему на шею.
– Генри! Милый добрый Генри! Как я рада снова видеть вас!
– Я тоже рад, что ты не забыла меня. – Генри Хоссельмеер обнял свою любимицу, затем, повернувшись к Августе, церемонно представился, сняв шляпу: – Мисс, Генри Хоссельмеер к вашим услугам.
В ответ Августа смерила его таким оценивающим взглядом, решая, стоит ли завязывать с ним дружбу, что старый поверенный закашлялся от смеха, приговаривая:
– Думаю, графиня Виктория найдет в тебе родственную душу.
Когда автомобиль с путешественниками въезжал в ворота усадьбы, Гленда попросила шофера остановиться и вышла из машины, сказав, что пройдется до замка пешком. Дочь она поручила заботам Генри.
Оставшись в одиночестве, молодая женщина медленно направилась к дому парковыми аллеями. Все вокруг было знакомо. И Гленда вдруг снова ощутила себя той наивной девушкой, которой была, когда впервые очутилась здесь. Счастливой и влюбленной в своего красавца кузена.
Погруженная в воспоминания Гленда не сразу заметила, как к ней со стороны замка стремительно приближается какой-то человек. Она внимательно всмотрелась в него… и вдруг побежала навстречу так быстро, что даже ветер не мог угнаться за ней.
Руки нашли руки, губы встретили губы – Ричард обрел Гленду.
Огромная спальня была освещена множеством свечей, принесенных по настоянию молодой графини. Сама она уютно устроилась в объятиях мужа на кровати под расшитым фамильными гербами балдахином.
– Мне кажется, что леди Виктория решила присвоить себе все права на Августу. После приезда в Гринбуш-холл я видела дочь всего один раз. – Гленда с улыбкой посмотрела на любимого.
– Не волнуйся, просто бабушка считает своим долгом заботиться о «главной ценности Гринбуш-холла».
– Она так сказала? Боже, я потеряла мою малютку! Ее замучит заботами леди Виктория!
– Сдается мне, что наша малютка вовсе не прочь быть замученной. – Ричард нежно поцеловал жену.
Гленда нахмурила лоб, что означало сосредоточенную работу мысли, затем радостно сообщила мужу:
– Если леди Виктория забрала у нас дочь, то единственное, что мы можем сделать, так это завести еще одного ребенка. Нет… лучше двух.
– И когда моя графиня хочет заняться этим?
– Прямо сейчас!
Эпилог
Леди Виктория, вдовствующая графиня Стоунбери, стоя на террасе, мечтательно смотрела вдаль, на огненный шар заходящего солнца, когда явившийся по ее просьбе Генри Хоссельмеер обнаружил свое присутствие легким покашливанием.
– Благодарю вас, Генри, что вы так быстро откликнулись на мое приглашение. Дело, о котором пойдет речь, не терпит отлагательства. Ситуация такова, что довериться я могу только вам. Мой внук и его жена слишком легкомысленны, чтобы прислушаться к голосу разума. Поглощенные друг другом, они упорно не желают думать о будущем.
– Всегда к вашим услугам. – Генри Хоссельмеер за много лет службы прекрасно изучил характер старой графини и привык выполнять самые деликатные ее просьбы. – Позволю поинтересоваться, о чем идет речь?
– Как о чем?! Конечно же о том, кто станет мужем Августы!