Его сердце таяло, когда он слышал вырывавшиеся у нее стоны желания. Его руки скользнули на ее талию, бедра приподнялись навстречу его бедрам, словно ища чего-то, стремясь к чему-то. Она еще этого не знала… а он знал.
Устремившись вниз, его рука проникла в самый укромный уголок ее тела. Ее удивленный возглас тут же сменился стоном нескрываемого наслаждения. Она выгнулась, и ее рука коснулась его запястья. Какое-то мгновение Адам со страхом думал, что она остановит его, но ее пальцы бесстыдно побуждали его к новым ласкам.
– Боже милосердный! – воскликнула она, и ее голова заметалась по подушке. – Боже милосердный!
Ее порывистые, неопытные движения сводили Адама с ума. Наступил момент, когда он мог бы подумать о собственном удовлетворении, но более всего он хотел доставить наслаждение ей. И немедленно.
Раздвинув нежные лепестки, он приник губами к самому потайному уголку ее тела. Она ахнула, и ее пальцы невольно впились в его плечи.
– Адам! – воскликнула она, и голос ее зазвенел.
И тут это произошло. Она выгнулась, задрожала… и восторженно вздохнула.
Ликование охватило его от того, что он доставил ей такое наслаждение, и, торопливо сбрасывая одежду, он накрыл ее тело своим.
Она лежала, раскинувшись, словно сдаваясь на его милость. И однако у него возникало странное чувство, что это он сдается ей.
Обхватив ладонями ее лицо, он прошептал:
– Женщина обычно испытывает боль, когда первый раз бывает с мужчиной. Боюсь, что я сделаю тебе больно.
Она прижала пальцы к его губам.
– Больше всего на свете я хочу, чтобы мы стали одним целым. В полном смысле этого слова.
Яростный огонь вспыхнул в его груди. Она принадлежит ему. Только ему. Осторожно проникнув в ее девственное лоно, он встретился с преградой и преодолел ее. Мэри, всхлипнув, вцепилась в его спину, и он замер. Шепча ласковые слова, он дрожал, сдерживая себя, давая ей возможность привыкнуть к новому ощущению.
Как замечательно было ему в этом лоне, тугом, жарком и целомудренном!
– Мэри, – прошептал он. – Ах, Мэри.
Он больше ничего не мог сказать, хотя сердце его было переполнено нежностью и готово разорваться. Он чувствовал их неразрывную связь, и это не было только единением тел. Но это странное чувство ускользнуло, когда ее пальцы ослабли и она изогнулась под ним.
Опершись на локтях, он проник глубже в этот нежный грот, и она ответила с таким пылом, что он сравнил ее с языческой богиней. Закрыв глаза, она откинула голову, ее обнаженная грудь манила к себе его губы.
Он знал, что уже совсем близко то мгновение, когда все в нем взорвется и вспыхнет восторгом, но оттягивал этот момент до тех пор, пока не почувствовал, как в ней нарастает такое же желание. Он увлекал ее за собой все дальше и дальше, пока она не задрожала и не простонала его имя, достигнув вершины блаженства. И только тогда с хриплым возгласом Адам окунулся в пучину страсти.
В дремотной тишине он лежал и наслаждался новым, необычным ощущением умиротворенности. Он не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал подобное единение с женщиной.
Их близость сделала его невероятно счастливым. Их тела все еще соприкасались, и на этот раз у него не было желания отстраниться от партнерши. Ему хотелось остаться здесь навечно.
Вздох вырвался из груди Мэри, и она прижалась щекой к его плечу. Ее пальцы заскользили по его груди, и она еще раз восторженно вздохнула.
– Мы словно летали.
Смех заклокотал в его груди.
– Да, только я рад, что у тебя нет перьев и острого клюва.
Адам чувствовал, как она улыбается, как бьется ее сердце.
Потом она задумчиво сказала:
– Я только что вспомнила… там были чайки.
– Чайки?
– У темницы моей сестры.
Он буквально кожей почувствовал, как тревожная мысль нарушила ее спокойствие, и уже был близок к тому, чтобы полностью вернуться в реальность. Но ему так хотелось задержать это возвращение, продлить мгновения блаженства в ее объятиях, и он прижал ее к себе еще крепче.
– Адам, мне бы так хотелось убедить тебя!
Грустные нотки в ее голосе коснулись его сердца, и он нехотя открыл глаза. Она лежала в облаке волос, лицо купалось в лунном свете. Еще свежи были воспоминания о пережитой страсти, и он сжал в ладонях ее лицо.
– Мэри… эта ваша способность читать мысли друг друга… Если бы об этом говорил кто-то другой, я бы даже и слушать не захотел.
Она потерлась щекой о его руку, словно котенок.
– Если бы я только могла точно сказать тебе, где Джо, ты поверил бы мне.
Ее мука и боль передались ему, он ощущал ее боль как свою. Он не мог поверить в это чудо. Они были одним сердцем, одной душой. Если у него возникла такая связь с женщиной, которую он знает всего неделю, то почему Мэри не могла иметь еще более тесную связь со своей сестрой, ведь они были вместе еще во чреве матери? Да. Ему хотелось поверить.
– Ш-ш, – прошептал он в ее душистые волосы. – Я верю тебе.
– Правда?
– Правда. Как только наступит утро, я организую поиски, как и обещал. – Он снова притянул ее к себе. – А сейчас спи, любовь моя. Спи.
Он поцеловал ее волосы, и она обняла его за шею, уткнувшись лицом в его плечо. Ему захотелось вновь любить ее, но его остановила странная нежность. Она лежала рядом с ним, ее грудь размеренно вздымалась, и он уже решил, что она задремала, но Мэри вдруг открыла глаза.
– Адам, – сонно прошептала она, – я тоже тебя люблю.
Она легко прикоснулась губами к мочке его уха, потом затихла, и по ее ровному дыханию он понял, что она заснула.
Он лежал в темноте и думал. Тоже! Ну конечно. Он назвал ее «любовь моя». Она неопытна, и поэтому не знает, что мужчины в постели говорят ласковые слова, хотя сам он никогда раньше не говорил именно этих слов. Просто ее бесхитростная натура вызывала в нем стремление защитить ее.
Адам, я тоже тебя люблю.
Он не помнил, чтобы за все его двадцать девять лет жизни кто-нибудь говорил ему эти слова. Цивилизованные люди не говорят вслух о сильных чувствах. Он без всяких признаний знал, что его мать глубоко любит его, Сирила и Софи.
И все же никто никогда не говорил ему этих слов. Никто, кроме Мэри.
Она спала в его объятиях, теплая и доверчивая. Только присущая ей порядочность заставила ее поверить, что она любит его, твердил он себе. Иначе она бы не смогла принадлежать ему.
Что же он натворил, соблазнив столь невинное создание?
Ему нужно уйти, чтобы не возникло искушения снова овладеть ею. Он должен уйти до того, как она осознает свою ошибку, пока он не причинил ей еще большую боль. Он никогда не задерживался в постели женщины, просто не видел в этом смысла. Но сейчас он медлил, не в силах заставить себя покинуть ее.
Усталость накатила на него, словно теплая морская волна. Он балансировал на грани сна, наслаждаясь редким ощущением покоя и умиротворения. Давно он не испытывал ничего подобного. Он даст себе еще несколько мгновений, чтобы побыть с Мэри, держа ее в своих объятиях.
Еще несколько мгновений…
Глава 16
Мэри проснулась от шума дождя, барабанившего по стеклу.
Неторопливо потянувшись, она приподняла голову и какое-то мгновение с недоумением смотрела на мебель из красного дерева, мягкое кресло у камина, бледно-зеленые шелковые портьеры, не понимая, как очутилась в одной из гостевых спален, но потом события ночи вернулись к ней мягкой волной воспоминаний.
Адам любил ее здесь, в этой постели. Он открыл ей такие тайны близости, что она словно побывала в раю. А потом, за мгновение до того, как сон сморил ее, он назвал ее своей любимой. Сердце ее переполнялось радостью при воспоминании об этом.
И тем не менее сейчас его не было рядом. Он ушел, даже не попрощавшись с ней. Радость померкла. Но тут она повернула голову и заметила на подушке цветы. Удивившись, она смотрела на тонкие стебли, с нежными белыми колокольчиками, выглядывавшими из зелени листьев. Ландыши. Адам оставил ей подарок.