– Друг, извини, я опаздываю, – виновато бубнил он в трубку. – Вчера допоздна писал отчет о командировке в Гданьский филиал нашей компании. Сегодня дописывал. – Луц замолчал и дистанционно высморкался. – Сейчас беру такси и лечу в парк. Пожалуйста, подходи туда. Ты с цветами?
– Через полчаса у тебя встреча с девушкой, с дамой, – поправил я себя, – а ты строчишь отчет. Ты вообще нормальный? – задался я резонным вопросом.
Меньше всего мне хотелось присутствовать на их свидании. «Увертюра к главному действию», как говаривал Карабанов, вновь не сулила ничего хорошего двум одиноким страдальцам. К тому же, я планировал отдать цветы и вернуться в мастерскую. В понедельник нам предстоял сложный монтаж. Нужно было основательно подготовиться к выезду.
Снова пересилив себя, я вызвал такси. Наверняка Люда уже дожидалась избранника в парке, а Неделюк дежурила поодаль в предвкушении волнительного события.
К назначенному времени я опоздал на пять минут. Луц прохаживался у скамейки перед фонтаном, где судьба готовила ему финальное испытание.
– О, какие прекрасные цветы! – просиял Домбровски и беззастенчиво улыбнулся.
Складывалось впечатление, что в парке он торчит далеко не первый час.
Луц сграбастал меня длинными руками и вместе с букетом прижал к твердой плоской груди.
– Рад тебя видеть, – разжал он цепкие объятия и выпустил меня на волю, внимательно осмотрев с головы до ног.
– Взаимно, – безропотно сказал я и вручил ему цветы.
Чутким, подвижным носом Луц проник в гущу раскидистого букета и почему-то отпрянул от цветочного великолепия, испачкав кончик носа желтой пыльцой.
Я обернулся. Навстречу нам с протянутыми руками, чуть не плача, шла Люда. Вдруг, распахнув пальто, она побежала. Луц смахнул с носа пыльцу рукавом плаща и, разведя в стороны огромные руки, как крылья, бросился к Люде. Он бежал и в экстазе тряс букетом, будто хотел разметать лилии по грунтовой тропинке.
Они сошлись. Теперь Луц обнимал Люду, но в тысячу раз крепче и пламеннее. Он закружил ее над дорожкой, усыпанной кленовыми листьями, и аккуратно поставил на землю. Его гибкие, крючковатые пальцы, как лапки паука, нервозно бегали по ее клетчатой драповой спине, словно перебирали клавиши рояля. Спрессованный букет застрял между ними, но постепенно полз к земле, оставляя тонкие шлейфы пыльцы на подоле Людиного пальто и голубых джинсах Луца.
Я подобрал лилии и сел на скамейку. Молодые держали друг друга в объятиях и о чем-то увлеченно болтали. Похоже, одиночество их добило.
Сцена была трогательной, хоть снимай на камеру. Дурные предчувствия не оправдались.
Я выдохнул с удовлетворением и посмотрел на часы. В мастерской лежали неупакованные стенды. Я ждал, когда остывающие эмоции пары улягутся, чтобы в конце концов избавиться от цветов.
Первой из оцепенения вышла Люда. Она застегнула пальто, удостоила меня счастливым взглядом и, взяв под руку, повела Луца к выходу.
– Цветы! – крикнул я им вдогонку, на что Люда, не обернувшись, лишь вальяжно махнула рукой в мою сторону, а Луц огласил окрестности парка победным кличем.
Я всегда считал себя человеком спокойным и миролюбивым, но в тот вечер в отношении навязчивого букета во мне пробудились коварные мысли. Я подумал, что бы такое сделать с цветами, и не заметил, как на скамейку кто-то подсел.
– Не расстраивайтесь. Цветы всегда к радости, – услышал я женский голос.
Рядом со мной невесть откуда возникла аккуратная дама в бирюзовой шляпке с розовым бантом. Было в ее чуть сдвинутом набок головном уборе что-то из моды восьмидесятых, когда осенью ходить с непокрытой головой отваживались немногие. Полупальто горчичного цвета и коричневая без изысков сумочка с крупным золотистым замком вполне соответствовали среднему возрасту незнакомки.
– Приятно видеть счастливых людей, – прошептала женщина и с завистью посмотрела вслед удаляющейся паре. – Тем более, если их счастье проверено годами.
– Чье счастье? – в недоумении спросил я.
Дама в шляпке придвинулась ко мне.
– Люды и Луца.
Миниатюрной рукой в бордовой замшевой перчатке она проникла в сумку и вытянула оттуда, будто из сейфа, заранее приготовленную фотографию.
На ярком глянцевом снимке Люда в эффектом свадебном платье стояла в обнимку с Луцем на ступенях готического собора. Проникшись торжеством исторического момента, Домбровски выглядел показательно серьезным. Люда же светилась от радости, уткнув блестящие алые губы в остатки рыжеватого бакенбарда молодожена.
– У них и потомство имеется? – спросил я, пытаясь сдержать прилив внезапного хохота.