Наверное, правы те, кто прозвал меня Железной леди, кто утверждает, что у меня отнюдь не женский характер… Я смогла… С трудом, но смогла вытравить в душе это чувство. Как только становилось тоскливо, грустно, хотелось тепла и ласки, я сразу вспоминала ту лавочку, и сердце покрывалось холодной неприступной броней.
Конечно, за эти десять лет я не раз увлекалась, встречалась с мужчинами… но никогда до сегодняшнего дня действительно не испытывала потребности ни в настоящей любви, ни в заботе, ни в помощи… Я сама могла все для себя сделать… ну, или ПОЧТИ все… Мне не бывало скучно в одиночестве, наверное, потому, что такие моменты выдавались крайне редко.
Сегодняшний разговор с Максимом не то что бы расстроил или обидел меня… нет… Скорее смутил мой покой, пробил пусть маленькую, но брешь в моем олимпийском спокойствии… И приспичило же ему лезть со своими признаниями именно сейчас, когда для этого самый, ну просто самый!, неподходящий момент. Чуть только почувствовал слабину и тут же втерся со своей заботой и вниманием.
Хотя, если признаться честно, то признание его было мне приятно… Да-да! Сама удивляюсь, но это так. Любой женщине приятно в канун своего сорокалетия узнать, что кто то думает о тебе, переживает… А ведь я же тоже женщина, как никак! А что? Почему бы и не уступить снова минутной слабости? Я очень нуждаюсь сейчас и в ласке, и в заботе, да и просто в нежных мужских руках… Чего ж ломаться? Мы столько лет знаем друг друга, что потеря его уважения или моего авторитета мне уже давно не грозит… Приятно чувствовать надежное мужское плечо, теплый участливый взгляд… Но, как всегда, меня тревожит один единственный вопрос. Ну, а ему то это зачем нужно, скажите на милость? Старая, сварливая тетка. Да еще и, вот смех, беременная от другого! И с беседами этими он не просто так подкатил именно сегодня… Жалеет. Точно, жалеет. Так же, как и Ксюха. Скорее всего, это она вчера наплела ему невесть что, попросила присматривать за непутевой подругой. И как это я сразу не догадалась? Ведь она же сама призналась, что он ей звонил. Вон как его мне сватала! Что ей мешало и ему напеть те же песни? Грязнов у нас парень добрый, отзывчивый. Никогда товарища не обидит и в беде не оставит…
Я встала и тихо побрела на кухню. Приоткрыв дверь, я смогла лицезреть картину уютной домашней идиллии. Наверное, именно так выглядят семейные мужики в канун Международного женского дня Восьмое марта. В фартуке, с половником в руке, он осторожно скользит по кухне, стараясь ничего не уронить неумелыми руками и не разбудить виновницу торжества. Ведь это должен быть сюрприз… Грязнов на кухне смотрелся вполне уверенно, он даже и курить умудрялся совместно с помешиванием чего-то довольно аппетитного в глубокой сковородке. На столах и в раковине, вопреки моим ожиданиям, было абсолютно чисто. Видимо, долгая холостяцкая жизнь многому научила Максима.
Надо же! Сиделка и сестра-хозяйка в одном лице! Да у тебя куча талантов, Макс. И куда только эти глупые современные девушки смотрят?
Зачем ты встала? — Обернулся он. — Минут через десять все будет готово. Иди пока, полежи.
Я, между прочим, не больная. Могу и на стуле посидеть эти десять минут.
Я прошла к столу и взяла из Максимовой пачки сигарету. Пока я оглядывалась в поисках зажигалки, Грязнов аккуратно вынул сигарету из моей руки и снова сунул в пачку.
Ты что? Курева жалко? Так я сейчас свои принесу. — Обиделась я и пошла к двери. Он догнал меня, взял за плечи и развернул к себе.
Не получится, дорогая. Я все их оставил в машине.
Зачем?
Ты же взрослая женщина, Том. Все сама понимаешь. Или ты мечтаешь родить больного ребенка? Ему горемычному и так от мамаши одни стрессы достаются, а ты его еще и никотином травить хочешь?
Я освободилась из его рук и присела на ближайшую табуретку.
А с чего ты взял, что я вообще собираюсь его рожать? Зачем мне ребенок?
Я думала Макс, как и все вокруг, кинется меня убеждать, что это самое великое счастье для женщины, напоминать про «последний шанс». Но он только пожал плечами, протянул мне свою пачку, а сам вернулся к сковородке. Я посмотрела на сигареты, бросила их обратно на стол и вышла.
Демонстративно переодевшись в пижаму, я разобрала кровать и легла под одеяло. Раз считаюсь больной, пусть тогда несет ужин прямо в постель. Вот из принципа больше не встану! Пусть ему неудобно станет. Может, поймет, что ему надо побыстрее убираться восвояси…
Грязнов с подносом появился ровно через пятнадцать минут. Придвинул ногой журнальный столик и поставил поднос на него.
Тебя покормить? — Поинтересовался он, вооружаясь вилкой. — Или все же соизволишь сесть хотя бы?
Пока я устраивалась поудобнее, Максим достал витамины и протянул на ладони мне.
Сначала это, а то унесу плов на кухню. — Пригрозил он. Есть хотелось, тем более, что пахло из тарелки обалденно. Я молча приняла пилюли и взялась за еду.
После чая Макс отнес посуду в мойку и вернулся ко мне. Усевшись в кресле напротив, он предложил:
Поговорим?
Если хочешь. Только я не понимаю….
Все ты понимаешь. Я все голову ломаю, чего ты маешься? А ты просто никак определиться не можешь, что делать со своей жизнью…
Тебе то какое до этого дело, Максим? — Устало поинтересовалась я. — Тебя эти проблемы касаться не должны…
Если я скажу, что всю жизнь люблю только одну женщину, и эта женщина — ты? Ты поверишь? — Серьезно спросил Грязнов.
Нет. — Спокойно ответила я и посмотрела ему в глаза. — Не поверю. Если ты предал меня тогда, когда я была молодой и красивой, то на что мне надеяться теперь?
Я? Это я тебя предал? — Изумился парень. — Да когда ты меня, мягко говоря, отшила, я чуть с ума не сдвинулся от горя…
Правда? — Я старалась не нервничать и не выходить из себя. — Ну, я надеюсь, та блондинка с ямочками на щеках тебя утешила? Или ты, может, еще одну сразу нашел? Темненькую, взамен меня. Ведь ты привык на два фронта разрываться.
Так… Так вот в чем дело. Ты знала? — Ошарашено моргал глазами Макс. — А я то голову ломал, что случилось, соперников искал…
Теперь ты знаешь. — Холодно ответила я. — Можешь успокоиться. Меня разочаровали не твои мужские достоинства. Не волнуйся.
Почему ты не сказала об этом тогда, десять лет назад? — Воскликнул Грязнов. — Покричала, дала бы мне по морде, что ли…
Зачем?
Да мне тогда никто кроме тебя не нужен был! Я бы все бросил ради нашей любви…
Вот уж не думала, что для этого нужно получить сначала в морду.
Не надо так. Ты пойми, я молодой тогда был… Подружек полно было… Я уж и не всех помню… Я ведь любил тебя давно, но надежды на взаимность мало имел… А потом, когда у нас все получилось вдруг… я растерялся. Ну, я не знал, как сразу всех отшить…
Не оправдывайся, Максим. Мы провели вместе прекрасный месяц. Почти медовый. Честно. Потом случилось то, что случилось… Не буду врать тебе, что мне было легко. Я тоже страдала… Очень. Но такой уж я человек. Привыкла называть вещи своими именами. Для меня подлость, это подлость, а вовсе не слабость… Вранье, это вранье, а не ошибка… Я никогда не считала возможным выбивать из мужчины верность кулаком по морде, а любовь скандалами и рыданьями… Я посмотрела на твое лицо, руки шарящие под юбкой той блондинки, на губы шепчущие ей, вероятно, те же слова, что и мне… Понимаешь, я увидела это со стороны… так неожиданно для себя… Не обижайся, но мне стало противно. Любовь не ушла мгновенно, нет… Но я не захотела представлять себя на месте этой девушки… Может, я непонятно объясняю…
Понятно. — Глухо отозвался Максим. Он сжал лицо руками и разве что не скрипел зубами от злости и досады.
Хорошо. Тогда закроем эту тему. О чем ты хотел поговорить со мной?
О будущем.
Чьем? — Удивилась я.
Нашем. Твоем. Моем. И НАШЕГО ребенка.
Ты перегрелся Максим? Или на работе устал? Какого нашего ребенка? Он МОЙ…и совсем другого, постороннего мужчины… Он вовсе не похож на тебя.
И чем же он лучше? Не изменяет? Или…
Не злись. Я не сказала, что он лучше. Просто другой. Он не просто мне изменяет… Он женат, Максим. Это со мной он изменяет своей жене. Вернее изменил. Один раз. Случайно. Я уже говорила тебе. Это моя ошибка… Ни он, ни его семья ни в коем случае не узнают об этом. Да, слава богу, и не смогут. Они через два месяца переезжают жить в Германию. Насовсем.