Вообще-то Катя никогда не придавала значения мужской внешности. Главное — интеллект, а не накачанные мышцы. Но сейчас, когда на ее жизненном пути встретился по-настоящему красивый мужчина, ее сердце дрогнуло, как у какой-нибудь простушки — читательницы журнальчика «Плейгерл».
Какие правильные черты лица! И чувственные губы! Зачем они достались этому жалкому мафиози, который кончит свои дни в тюрьме или в канаве с пулей в голове?!
Заметив, что и он косится на нее, Катя перевела взгляд на яркие витражи. «Даааа, гангстер ты или не гангстер, а видишь как — оказывается, и тебе зачем-то надо благопристойно стоять в такой красивой церкви рядом с красивой женщиной…» Катя улыбнулась своим мыслям — это она-то красивая?! Прежде всего она дурочка!
В церкви было многолюдно. Темноволосые мужчины, видимо, сплошь сицилийцы, хорошо причесанные роковые сицилийки, их галдящие сицилийские дети, рожденные в Чикаго… Доминик время от времени раскланивался со знакомыми.
Катю удивляло то, что она перестала испытывать страх перед этими мафиози. Может, потому, что блондинкой она стала только на время, а чернотой своих природных волос могла посоперничать с любой из этих чикагских сицилиек?
Банкет должен был состояться в доме, расположенном в двух кварталах от церкви, и все отправились туда пешком. Катя едва ковыляла на своих каблучищах. В конце концов она споткнулась на ровном месте, и Доминик подхватил ее под руку. Катя невольно повисла на нем, прижавшись грудью к его ребрам.
— С тобой все в порядке?
В ответ Катя пробормотала что-то невнятное. У нее вдруг стали подкашиваться ноги. И все же она не решилась подозвать такси и прекратить эту пытку. Пусть она и не давала слова своему гангстеру, но… его общество отчасти компенсировало проблемы с ногами.
Украшенный гирляндами роз банкетный зал освещался зажженными свечами. Все это выглядело бы сверхромантично, если бы среди гостей не было столько отпетых уголовников.
Доминик провел Катю к бару и заказал два бокала «Каберне совиньон». Как старинные знакомые, они стояли рядом у стойки. Слушали музыку. Потягивали вино. Касались друг друга руками и чувствовали одно и то же — им было хорошо вместе.
Когда музыканты заиграли медленную мелодию, Доминик поставил свой бокал… Черт! Выходить на танцплощадку? Это ей совсем не улыбалось — дело могло кончиться искалеченными ступнями.
— А я не хочу танцевать!
Доминик пожал плечами.
— Как вам угодно, — вспомнил он фразочку, услышанную в каком-то фильме. — Но это выглядит довольно странно. Мы единственная пара, которая не танцует.
Видимо, отказ все же задел его. Мужчинам, когда они на что-то настраиваются, лучше не перечить — они начинают вести себя как дети, у которых отнимают любимую игрушку.
— Ну ладно, ладно! — шутливо подтолкнула его Катя. — Давай потанцуем, как все.
Подумать только — она делает ему одолжение! Соплюшка! Да знала бы она… Впрочем, когда Катя оказалась в его объятиях, Доминик перестал злиться. Да и у нее как-то неожиданно сами собой успокоились натертые ноги…
Двигаясь в танце, Катя то и дело прижималась к партнеру. О нет — не специально, а просто так получалось. Это и Доминик прекрасно понимал — он не делал круглые глаза, если она вдруг случайно упиралась сосками ему в грудь. Это танец… Вот ее лоб скользнул по его щеке — и Катю бросило в дрожь… Она с наслаждением вдыхала аромат, исходивший от Доминика, и ощущала его тепло. Они легко и непринужденно двигались по танцевальной площадке, словно танцевали вместе не раз.
— Здорово у нас выходит, правда? — шепнул Доминик ей на ухо.
И Катя Колеман, ученый-астрофизик, без пяти минут доктор наук, превыше всего ценившая научные познания и интеллект, с довольным видом промурлыкала:
— Даааа, слушай, а ведь я забыла, когда так танцевала!
Глава 6
Теперь, когда Катя побывала в его объятиях, Доминик забыл о своей настороженности, да и обо всем на свете забыл.
Оказаться во власти чувств ничуть не меньшее приключение, чем ходить по лезвию ножа. А Доминик уже настолько был в их власти, что ему очень захотелось остаться с этой женщиной наедине. Его раздражали суетящиеся гости, их расставленные в танце локти, их потные лица, их смех, веселье. И то, что среди танцующих было много чикагских мафиози во главе с большими и малыми боссами и боссом всех местных боссов — Винсентом Амаранте, отнюдь не смягчало отношения Доминика к гостям.
У каждого из преступников была кличка, и за каждым тянулся шлейф злодеяний. Доминик ненавидел этих людей и хотел очистить от этой скверны свой город.