– Да, наверное, всё не так серьёзно.
– Когда убедимся, что несерьёзно, – парировал он сурово, – вам и телохранитель не понадобится. Пока придётся меня потерпеть.
– Я вас поняла, – улыбнулась я, чувствуя, как моё сердце растекается под скудными лучами декабрьского солнца. – Спасибо!
Он пожал плечами и опять ничего не ответил. Дорогой мой молчун! Мне бы не хотелось тебе врать, но что поделаешь.
Наконец, я зарулила в наш квадратный двор, окружённый сталинками,и притормозила у подъезда. Ρаф осмотрел двор внимательно.
– До квартиры я вас провожу. Сегодня вы ещё куда-нибудь собираетесь?
– Нет.
– Завтра во сколько заезжать за вами?
– В восемь?
– Хорошо. Ваш номер у меня есть, мой… – он поискал в карманах. – У вас есть ручка?
– Да, конечно, – c улыбкой ответила я и полезла в сумочку.
Зазвонил телефон. На экране высветилось: «Папа». Не вовремя, но он же опять в своих поездках-приключениях. Вдруг вопрос, не терпящий отлагательств? Я ткнула на зелёную кнопочку и, приложив смартфон к уху, придержала его плечом, продолжая поиски коварно потерявшейся ручки. Раф терпеливо ждал.
– Привет! Что-то срочное? – спросила я.
И услышала в ответ его типичное:
– Люба, кукла маленькая!
Тон был такой, что я чуть сумочку не выронила, а потом и телефон. Прижала его сильнее плечом,и внезапно услышала по громкой связи на весь салон папино негодование:
– Я ведь говорил, не лезь к этому бомжу! Подумаешь, в метро спас! Но бомж! Ты мне пообещала! А сама, оказывается, мало того, что разыскала , да ещё и с этим Гарсия-Гомесом по полям и весям разъезжаешь?! Что ты вообще удумала?!
Я растерялась, попыталась отбить звонок. Сумка упала с колен на пол, телефон скользнул прямо под ноги Рафаэлю. И оттуда, с резинового коврика продолжился ужас папиным голосом:
– Что молчишь?! Одежду ему цивильную тоже на свои деньги купила?!
Неловко суетясь, я никак не могла выудить телефон из-под ног Рафа, все пальцы вымазала. Он наклонился, поднял его и сунул мне. Я нажала на красную кнопку. Папа замолчал. И у меня пропали все слова. Я боялась поднять ресницы, умирая от неловкости. Подняла всё-таки. Обожглась от взгляда.
– Бомж? – недобро сощурился Рафаэль.
– Это совсем не то, что вы думаете… – пролепетала я. – Вы не…
Он ничего не ответил. Открыл дверцу. Встал. И ушёл.
Просто ушёл. Через арку на Смоленский проспект.
Моё сердце оборвалось.
Я шёл сквозь толпу и глотал ртом холодный воздух. В голове заклинило. Рёбра изнутри выдавливало наружу невысказанным гневом. В глазах стало сухо и едко. Оглядывался на отражение в витринах. Я бомж. Дожились…
Да какая разница?! Плевать! Разве отец не высказывал: на кого ты стал похож? Ρазве мама не причитала: Рафушка, ну нельзя же так, тебе всё равно, хоть о нас подумай.
Думал, с рождения думал. Делал всё, как они хотели, достигал, добивался, выигрывал. Приносил оценки, медали, грамоты… Α потом уже договаривался, сводил «хороших людей» с «хорошими людьми» – «ради отца, что тебе стоит», душой кривил. Семья – это всё, семейный бизнес, семейные традиции, как люди подумают, удобно-не удобно. Не нравится серпентарий в посольстве? Терпи, мы тоже терпели. Видишь, как выбились из грязи в князи! У тебя горе? Но ты держись. Ради семьи. Чтобы никто ничего не сказал, ты же сильный… Достойные люди должны держаться друг друга. Жизнь продолжается. Ты хочешь всё бросить? Не позорь нас. Возьми отпуск, а потом займись делом. Работа лечит.
И обязательное отцовское басом: «Сын, ну всё, подурил и хватит! Возьми себя в руки. Я договорился. Вернёшься на хорошее местечко, хуже того, конечно, что ты протрынькал… Нет? Ты забыл, сколько денег мы вложили, чтобы тебе ранг купить? Так бы до сих пор был вшивым атташе в каком-нибудь Сенегале. Да что ты, вообще размазня? Сколько можно? Совсем с ума сошёл?!»
И всё по новой. Колесо прокручивается и никогда не останавливается. Сансара. Мой личный ад. А я просто не МОГУ вернуться! Мне некуда возвращаться. Я добровольно вышел из-за «забора посольств» в зону отчуждения. Это мой выбор. Потому что только тут мне и место.
Тут бывшие «друзья и товарищи» не станут с фальшивыми лицами ничего спрашивать или хлопать по плечу, обсуждая за спиной. Не станет никто цокать дебильно языком или покачивать головой сочувственно: «А ты похудел. На тебе лица нет. Ну как ты держишься? Без жены в загранточке сложно».
Я разогнал к чертям этих «друзей», а так же прочих риал-психологов, предлагающих: «Давай курнём. Выпьем. Слушай, тут такая стоящая девушка пропадает,ты ж вернёшься к своим дипмиссиям, а у неё английский в совершенстве»...