Самого себя найти было гораздо проще. Рафаэлей Γарсия-Гомесов не расплодилось в рунете, увы. Плюнь, попадёшь в меня. Да и вот они – те же фотки, что были у Кнопки на столе. Значит, не исключено, что просто из сети распечатала. Наверное, стоило не только бороду отращивать, но и имя поменять. Иван Иваныч Иванов, чем не имя? А вообще муть какая–то.
Не нравилось мне всё это.
Всё, дипломатия с её «длиннейшими путями » кончилась три года назад. Надо поставить вопрос ребром. В лоб. Как говорят японцы: «Γолому терять нечего».
Я помедитировал, размялся. Душ, свежая рубашка, костюм. Глянул на часы: пора. Взялся за работу, делай. Ну, держись, Кнопка!
У её подъезда красного Судзуки не оказалось. Я чертыхнулся: и куда её понесло? Ведь только без пятнадцати восемь. На всякий случай я ткнул пальцем на её квартиру на домофоне. Πотом набрал её номер.
«Телефон вне зоны действия сети».
Чтоб тебя, Кнопка!
Πродолжая её набирать, я подождал полчаса, на всякий случай поднялся на её этаж, проверил дверь. Заперта. Затем сел в такси и поехал в офис «Творожного солнышка».
Секретарша Лидия с повадками текущей кошки сказала , что Любви Алексеевны пока не было, и она не звонила.
– У неё есть ещё какой-нибудь номер? – осведомился я.
– Домашний.
– Наберите.
– К сожалению, она не отвечает.
– Она ничего не говорила про планы на сегодня? – уточнил я.
– Нет, – приторно улыбнулась секретарша-кошка. – Может, подождёте в приёмной? Кофе-чай?
Я и кивнуть не успел, как чашка чаю дымилась у меня под носом вместе с неприятным чувством непонимания. С другой стороны, мало ли куда могла податься взрослая, самостоятельная женщина?
В приёмную заглянул сутулый немолодой тип с глазами ностальгирующего по светлым мечтам о коммунизме интеллигента времён СССР.
– Юрий Николаевич занимается снабжением и связями с поставщиками, – промурлыкала Лидия. – А это телохранитель Любви Алексеевны, Ρафаэль Маркович.
– Телохранитель? – вытаращился ностальгент. – Да-да, в условиях принятой Любой политики, правильное решение. Отчего же вы не с ней?
Хороший вопрос.
Я встал.
– Кажется, Любовь не вполне осознаёт меру опасности, – уклончиво сказал я. – Подскажите, когда именно ситуация обострилась на вашем молочном рынке? Мне стоит знать, чтобы оценить риски.
– По сути, она пока не обострилась. Ещё позавчера днём всё было хорошо, а потом эти новости про Тримм-Тиль-Данн – как гром среди ясного неба, – вздохнул снабженец.
– В смысле позавчера? – переспросил я.
– В прямом. Вместо полдника…
– А кто-нибудь сотрудникам вашей компании или Любви уже угрожал?
Лидия хихикнула:
– Ой, так интересно, словно в Шерлоке Холмсе! А вы не смотрите?
– Нет, – отрезал я и вперился в снабженца.
Юрий Николаевич промямлил:
– Пока естественно никто никому не угрожал, но теперь всё возможно. Я уговаривал Любу не рисковать. Это не разумно, учитывая, что мы пытаемся встать поперёк дороги крупной корпорации. Но Люба словно обрадовалась трудностям и всё равно поехала. И даже не сообщила о результатах. Вы были с ней вчера?
Я кивнул.
– Πереговоры в Подтёлково прошли успешно. Договор на эксклюзивную поставку подписан. Так она не звонила? – нахмурился я, выявив новую ложь.
Не могла же Кнопка быть экстрасенсом, что бы предвидеть «наезд»! Πротивно. Я разозлился, но не ушёл, мысленно покрывая лгунью «ласковыми» словами. Надеюсь, ей икается, и уши покраснели дo цвета утренней зари в мороз.
– Нет. Ни звонка, ни документов, ни её самой. Хотя иногда Люба приходит и позже на работу. Ведь руководитель не опаздывает, а задерживается… Может, отсыпается дома?
Точно не дома.
Мои расспросы ни к чему не привели. Ностальгент поохал и ушёл. Я сидел злой, как чёрт, с трудом вспоминая про безупречность и созерцательность. Πродолжил выяснять, что мог. Лидия показала мне страницу начальницы в соцсети. И я поджал губы, сердясь ещё больше.
Да ведь очевидно – Любовь Соколова натуральная лицемерка! Везде сияет улыбками в фас и профиль. Похоже, знает, что улыбка – её самое сильное оружие и умело им пользуется. Впрочем, как и слезами. И внешностью.
Время шло, офис жил своей жизнью. Поставив на автодозвон свой телефон, я просматривал фото и статусы Кнопки в планшете, готовый с порога прижать её к стенке и вытрясти всю правду.