И этот кто-то не отличался особым терпением.
Он явно пытался войти в ванную без разрешения – и, кажется, даже не ожидал наткнуться на запертую дверь.
—Дашуль! – крикнул он, несколько раз безуспешно проворачивая ручку. — Ты серьёзно???
—А вы думаете, я шутки шучу! – воскликнула я, внезапно расплакавшись. Нервы всё-таки окончательно сдали. – Я несколько последних недель вообще не спала. Всё гадала: получиться у меня вернуться домой или я так и останусь где – нибудь бомжевать в Китае. Увижу ли я ещё раз родных – или умру на чужбине.
Шмыгнув носом, я уже совсем по-детски взвыла:
—А тут вы со своими намёками!
За дверью повисло молчание. Я, всхлипывая, размазывала слёзы по щекам – и искренне считала себя самой несчастной женщиной на свете.
—Значит так. – В конце концов раздалось у двери. – Сейчас умываешься холодной водой, успокаиваешься – и возвращаешься в свою комнату. Вещи свои я оттуда вынесу. Как только будешь готова – спускайся вниз завтракать.
Сказал – как отрезал. И нотки в голосе такие командные.
—Ты меня слышала? – явно стараясь готовить мягче, чем ему хотелось, поинтересовался Михаил Константинович.
—Да, — всхлипнула я, замерев возле двери. Это покажется странным, но я точно знала, что начальник Андрея стоит сейчас совсем рядом со мной – мне даже казалось, будто я чувствую его руку, касающуюся двери с обратной стороны.
Бред ведь… начиталась всякой дряни, пока в аэропорту сидела – вот теперь и результат. Может, правда, Одессею перечитать? У папы где-то в кабинете хранилось изумительное издание – с прекрасными гравюрами в качестве иллюстраций.
Хотя… закрыв глаза, я подумала, что всё же не стоит так сильно ударять на древнегреческую классику. Всё-таки моральный облик у древних греков был, мягко говоря, не слишком выдающимся. А мне в нынешней ситуации лучше бы сделать упор на литературу средневековья. Пока я вспоминала, чего такого есть почитать у нас из средневековых мастеров, кроме Данте (его бы сейчас моя психика попросту не выдержала), кто-то прошёл по коридору с чемоданом в сторону родительской спальни.
Судя по всему, у Михаила Константиновича дело ненадолго расходилось со словами – и мою комнату уже освободили.
Хмм…
Покосившись на ванну, я подумала — а не принять ли мне душ, если уж всё равно оказалась здесь.
Заодно и сполоснусь после совместной ночевки с начальником Андрея.
Я знала, что мама всегда хранит часть полотенец в ванных комнатах. Как раз для того, чтобы не бегать по дому как в общежитии. Но вот только где… Пока я жила в Китае, родители успели устроить здесь небольшую перестановку и замену шкафчиков… Проведя быструю ревизию, я нашла то что искала – большое банное полотенце — чтоб и кожу вытереть, и завернуться можно было.
Освежившись под теплой краснодарской водой, я моментально почувствовала себя лучше. В конце концов, я дома.
Добралась.
Пусть и не одна.
Отжимая волосы перед тем, как навертеть на макушке тюрбан, я рационально подумала, что во всём надо искать положительные моменты. Вот, к примеру, Андреев босс – да, он ведёт себя нагло и даже невоспитанно. Но тут главное не давать спуску – пусть он большой босс, пусть начальник брата – но здесь он на чужой территории и должен вести себя как гость, а не как хозяин, которому всё дозволено.
И вообще…
Я не хотела себе в этом признаваться, но оказаться сейчас на две недели в одиночестве было для меня куда страшнее, чем делить дом с кем-то вроде Великого и Ужасного.
Уже наслушалась тишины в гуанчжойской квартире …
Вздрогнув от неприятных воспоминаний, я закуталась в большое полотенце и осторожно подошла к двери.
Сначала просто постояла и послушала, затем высунула нос – а уже после, разведав обстановку, босиком пробежала в свою комнату. Спальня, как ожидалось, оказалось почти пустой. Почти – потому что известный доброжелатель принес в комнату мой чемодан вместе с сумкой.
Глава 7
Честно говоря, я умирала с голоду. Со вчерашнего дня ничего не ела – с самого утра. А если учитывать, что у нас с Гуанчжоу разница пять часов, то… получается, больше суток на одном только кофе.
Вытащив из чемодана трикотажные брюки и свободную кофту, я быстро подсушила волосы и собралась спускаться вниз, на кухню — стараясь при этом не зацикливаться на том факте, кто именно готовит завтрак внизу.
Ну да, чужой мужчина – не папа, не брат, не Генри, который ходил на цыпочках вокруг моей комнаты. Но что поделать – не я выбирала себе товарища по карантину.
Я усмехнулась, понимая, что хочу я этого или не хочу – но мне надо просто принять факт этого временного соседства. В конце концов, выгнать Андреевского босса из дома родителей я не могла…Просто так не могла.
А потому, надо сцепить зубы – и улыбаться.
Или скалиться.
А на первом этаже тем временем вместе с успокаивающими звуками небыстрого джаза раздавались такие ароматы, что у меня тут же громко забулькало в животе – перебивая по громкости этот самый джаз.
А на самой кухне… нет, я конечно понимала, что Михаил Константинович – человек не бедный, но чтоб заказывать завтрак в лучшем ресторане города (по крайней мере, в одном из самых дорогих) – это уже было явным перебором.
Сам хозяин всего этого добра читал что-то в своем телефоне, неспешно попивая кофе из большого пластикового стаканчика.
Учуяв кофе, мой живот снова громко булькнул – наверное, от жалости к себе несчастному.
И вот ведь кошмар – Великий и Ужасный явно услышал этот звук. Оторвавшись от телефона, он смерил меня с ног до головы – а затем широко улыбнулся.
— Прекрасно выглядишь, дорогая.
—Эммм… — Я надеялась, что он сейчас не станет подниматься со своего стула и не будет целовать меня в щеку.
Не знаю, почему я об этом подумала?Наверное, потому, что во всех мелодрамах, когда молодожёны встречаются утром на завтраке, супруг делает комплимент своей жене и целует её в щеку.
Какие молодожёны, какие комплименты – зачем, нафиг, я купила в киоске тот долбанный любовный роман! Захотелось чего – то легкого, незамысловатого – получите и распишитесь! О, ужас! Пора возвращаться к Достоевскому и Кафке!
—Даша? – осведомился Великий и Ужасный, откладывая телефон. – Ты так странно смотришь. Не нравится завтрак? Заказать что-то другое?
Я обвела взглядом огромный круглый стол – мамину гордость – который сейчас был уставлен…да чего здесь только не было. И булочки, и круассаны, и какие-то рулетики. Слева – паштет и какое-то цветное масло. Справа – какие-то горшочки ( видимо, с кашами). Сыр, копчёное мясо, рыба…
—Хмм… а вы уверены, что мы съедим всё это за две недели?
—Две недели? – в свою очередь нахмурился Михаил Константинович. – Разумеется, нет! Завтра будет свежий завтрак.
—То есть холодильником вы пользоваться не умеете? – брякнула я, не подумавши, запоздало при этом понимая, насколько грубо прозвучал мой вопрос. В конце концов, благодаря неожиданному соседу, у меня будет отличный завтрак.
Я ожидала чего угодно – сарказма, надменного замечания в ответ – но только не довольного мужского смеха.
— Знаешь, — протягивая мне стаканчик с кофе — не свой, а другой, который стоял рядом с горшочками, сообщил Андреев босс. – Приятно, когда девушка пытается экономить. Не зачем – но приятно.
Стаканчик такая неудобная вещь, что её нельзя передать из рук в руки, избегая контакта… ну, по крайней мере, горячий кофе точно по-другому не передашь. Просто ли мне это показалось – или из-за общей неловкости – но передавая стаканчик, мужчина как будто специально провел указательным пальцем по тыльной стороне моей ладони.
—Это не экономия, а здравый смысл, — скинув наваждение, пробурчала я. — Во всём мире учат, что продукты надо использовать так, чтобы не выкидывать излишки.