- Наплевать мне на обед, - рыкнул Курьянов, уже «полностью» просачиваясь в комнату. Его обеспокоенный взгляд не то что нервировал – пугал. Подойдя ко мне, Михаил молча положил ладонь на мой лоб и на секунду замер.
- Температуры нет. Кашель? Горло болит? Голова?
- Голова – немного. – Я продемонстрировала второй том труда немецкого товарища. – Пытаюсь осознать.
-И как? – усмехнулся Курьянов, присаживаясь ко мне на кровать. На ту самую кровать…
Соберись, Дарья!
Вздохнув, я честно призналась.
-Знаете, я когда маленькая была, мне мама подсунула свою любимую книжку. «Гиперболоид инженера Гарина» называется. Я вот не помню, спрашивала ли я у мамы, сколько ей было лет, когда она её читала – но я этот роман начала читать в третьем классе.
-И как? – усмехнулся Курьянов.
- Ничегошеньки не поняла. – Я кивнул на прочитанный первый том «Капитала». – Вот и тут такое же ощущение, будто я снова в четвёртой четверти третьего класса… читаю мамину любимую книгу.
Михаил рассмеялся и как – бы невзначай взял мою ладонь в свою руку.
- Ну ты ведь гуманитарий, - протянул он. – Тебе не обязательно разбираться в экономике и иже с ними.
-Так ведь здесь больше философия… Кажется, - на всякий случай уточнила я, лениво наблюдая за тем, как Михаил рассеянно гладит мою ладонь. - И потом, моя специализация не извиняет мою тупость. Как сказал один мудрый человек: человек может всё; предела нет. Так зачем – то самим этот предел перед собой ставить?
-А кто, кстати, это сказал?- практически развалившись на моей кровати, но так и не отпуская мою руку, поинтересовался Курьянов.
-Мммм… Жан-Люк Пикар.
-Кто? – Михаил нахмурился. – Никогда о таком не слышал. Это какой – то современный философ?
-Нет, он был капитаном Энтерпрайза.
-Да? – Курьянов задумчиво посмотрел на меня, явно пытаясь вспомнить фамилию капитана. Мне же «под шумок» удалось вернуть себе свою руку. – Так он был капитаном самого «Большого Э», который принимал участие в битве у Перл Харборна во время Второй Мировой Войны? Странно, я читал и про битву, и про этот корабль – но что – то не помню там никакого капитана с французской фамилией.
Ох, как неловко… придется ведь отвечать.
-Нет, - покачала я головой, не зная, куда деваться. – Это не про военный корабль. Точнее, про военный, но не про тот… Пикар был капитаном Энтерпрайза, который из Стар – Трека: Звёздный путь.
Чтобы скрыться с глаз ошарашенного Курьянова, я на всякий случай загородилась подушкой.
Которую у меня виртуозно вырвали из рук, оставив меня без защиты.
-Значит, говоришь, Жан – Люк Пикар? – иронично приподнял бровь Курьянов.
- Эй, это, между прочим, своего рода выдающаяся личность… - я стала медленно отползать назад, в то время как Михаил также медленно двигался на меня.
- Значит, Стар – Трек?
-Что не так? – притворно возмутилась я. - Это культовый сериал. Я, к тому же, его в оригинале смотрела – когда язык учила.
-Ага, Звёздный путь…
У кого есть коты, знают, как эти хищники внезапно нападают. Ещё минуту назад они почти расслабленно крутят хвостом – а через минуту уже кидаются на выбранную жертву. Только потому, что я заподозрила что – то подобное, я вовремя отскочила в сторону – и с визгом кинулась из комнаты.
Мне, разумеется, просто дали уйти. Недалеко – до коридора. За мной следом несся Великий и Ужасный.
И когда он осторожно прижал меня к стене, Михаил вдруг то ли спросил, то ли просто произнес:
-Даш, я тебя поцелую?
- Вы спрашиваете…
-Ну ты же сама попросила спрашивать, - усмехнулся Курьянов, глядя не на меня – а только на мои губы. – Давай, разрешай быстрее.
И я подумала – на самом деле, один поцелуй же ничего не решает.Если что…
И его губы накрыли мои.
Глава 10
Но, вообще, я поступила неправильно. Поцелуи, оказываются, бывают как хорошее шампанское – пьянят и требуют продолжения.
А продолжение-то чревато… Где Великий и Ужасный – а где я.
Я тяжело вздохнула.
Нет, не надо было и начинать. Теперь как дура мучаюсь, заснуть не могу.
В конце – концов, я поднялась, прошлась по комнате - и все же решила прошмыгнуть на кухню, чтобы сделать себе крепкого, без сахара, чаю – терпеть не могу сахар в чае.
Прежде чем выйти из своей комнаты, тщательно себя осмотрела – не видна ли пижама в разрезе халата, нормально ли убраны волосы; и только после этого осторожно спустилась вниз, надеясь никого не разбудить своими поздними чаепитиями.
Пока я кралась на кухню, пока наливала воду в чайник - вздрагивала от каждого шороха. И только потом, ожидая, пока вскипятится вода, взглянула в окно — и увидела свет во «временном спортзале». Выходит, Курьянов тоже не спал – но в отличие от меня, несчастной глупой девицы, он не изводил себя напрасными думами, а просто тренировался.
Поди, даже из графика не выбился.
Эх, обидно…
Заварив чай, я вернулась в свою комнату и принципиально открыла начало третьего тома Маркса. Вот меня тоже не волнуют чужие поцелуи – да и правда же, бред ведь это – думать о Великом и Ужасном как о…
Я с силой замотала головой, лишь чудом не расплескав чай.
А кто думает? Никто не думает! И вообще, надо быть полной идиоткой, что бы представлять себя с мужчиной, который два дня назад планировал заплатить мне за интимные отношения.
Ему просто скучно – и нечем заняться. И девушек уже не вызовешь – из – за моего присутствия.
Вот он и развлекается как может.
А мне надо развлекаться самой – вон, хоть с Марксом.
А что? Зато какое – то умственное развитие….
Сказать честно, я себя сильно переоценила.
Нет, Великого и Ужасного с трудом, но из головы всё же выкинула – слишком разным у нас был взгляд на жизнь, чтобы начинать… курс на сближение. Он, может, потом даже и женился бы – не зря ведь брат пел мне про то, что его многоуважаемый босс ищет правильную жену… Только вот муж он будет неправильный – с длительными командировками и услужливыми девушками в качестве временного сопровождения.
Не хочу так.
Да и глупо об этом было даже думать. Правда, кого в этом винить, кроме самой себя? Андрей, в конце – концов, не виноват, что я ошиблась с датой прилета. И Курьянов тоже не виноват – ну живёт человек в своё удовольствие – не убивает, не принуждает никого – и пусть себе живёт дальше как хочет.
А я буду жить так, как я хочу.
И вообще, всё этот дурацкий любовный роман, сбивший меня с панталыки (тот самый, про брата жениха и несчастную невесту) - без его тлетворного влияния вообще ничего бы не было. Автор, зараза, так любовь описал, что я только из – за этого и стала засматриваться на Андреева начальника. А так, сама бы я, ни – ни…
В общем, от вредной книжки надо было избавиться.
Что я и решила сделать, едва проснулась на следующее утро.
Как только привела себя в порядок (у нас дома не принято было целый день ходить в пижамах или халатах. Даже когда мы жили в тесной двушке, родители сами всегда одевались «нормально», и нас с братом приучали к тому же. Так что приводила я себя в порядок вовсе не из –за начальника брата, живущего по соседству, а чисто для себя); в общем, как только я оделась и причесалась, сразу помчалась вниз, прихватив зловредную книжку.
Так сказать, на розжиг.
Надо признать, что с шашлычницей отношения у меня сложились не очень, да и утро выдалось влажным (в смысле, с накрапывающим дождиком), а потому, книжка, несмотря на все мои потуги, сгорать не желала.
-Эй, - рассердилась я и снова подула на пожелтевшую обложку – это рукописи не горят. А книги – очень даже. Так чего мы ждём?
Подула ещё - кинула в открытые страницы несколько зажженных спичек – и огонь, наконец, занялся…
Но рано я радовалась.
-А что это у нас тут происходит? – раздался до одури бодрый голос Курьянова. – Дашуль, ты что, с утра пораньше решила порадовать нас шашлыком?