Я хватаю телефон, чтобы отправить быстрое сообщение Габриэлю, но останавливаюсь, немного ошарашенная тем, насколько естественно знать его мнение по этому поводу.
Он всегда в клубе.
Он должен знать о Джейд больше, чем любой другой человек, работающий там. Он один из их звездных исполнителей. И я видела, как она на него смотрит: она хочет его. Если кто и сможет раскопать компромат на эту суку, так это Габриэль.
Деван пристально смотрит на меня, как будто он знает о том, что происходит, больше, чем я. — Тебе нужно продолжать копать, — говорит он мне.
Я выдыхаю. — Конечно, я буду продолжать копать. Как ты думаешь, что это такое? Моё первое родео?
— Ух ты, — он закатывает на меня глаза. — Ты смешная, когда влюблена.
Его заявление почти выбивает меня из колеи. — А тебе, мой прекрасный друг, пора убираться отсюда с такими разговорами.
— Это парень, не так ли? Габриэль. Тот самый, который на днях появился в парке. — Деван выглядит так, будто считает, что заслуживает награды.
— Ты имеешь в виду вчерашний день?
— Неважно, когда. Ты споришь со мной о семантике. В этом сказано все, что мне нужно знать. — он откидывается назад и сплетает пальцы за головой. Выглядел так же непринужденно, как если бы мы отправились на тропический пляжный отдых.
— Ты совсем сошел с ума. — и все же я прекрасно осознаю все, что он мне говорит, так же, как и всякий раз, когда думаю о Габриэле. — А теперь перестань совать нос в мою личную жизнь и возвращайся к работе, мой теневой напарник. Я действительно не могу сделать это без тебя.
Он приветствует меня, и мы с Деваном проводим отдельное исследование, чтобы раскопать компромат на секс-клуб. В конце концов у меня горят глаза, и мне приходится отталкиваться от стола, чтобы потянуться.
— Мне всего лишь нужна минута.
Он кивает, слишком сосредоточенно, и я направляюсь в ванную. Нет, не ванная. Кофейня . Много-много кофеина, потому что недостаток сна и эта чертова пресс-конференция вызвали у меня ужасную головную боль.
Ключи от машины в руках, я корректирую курс и направляюсь к лифтам, останавливаясь только для того, чтобы нажать кнопку, которая доставит меня в гараж.
Двери со звоном открываются, и Адам высовывает голову, его глаза расширяются, когда он видит меня. — Вот дерьмо. Лейла. — он прочищает горло, звук переходит в легкий приступ кашля. — Мне жаль! — его глаза сейчас слезятся. — Я собирался найти тебя.
— Ты искал меня?
— Да. У меня есть информация об утечках.
Ну, черт. Я хватаю его за руку, тащу в одну из комнат для допросов и закрываю за собой дверь, убедившись, что ни один из динамиков не включен. — Как ты думаешь, ты можешь объявить об этом немного громче? Чёрт.
Адам выглядит смущенным. — Мне жаль.
— Мне не нужны твои извинения. У тебя есть информация? Расскажи мне.
Он качает головой. — Я могу показать тебе. Сейчас. Без проблем, — он хватает свой сотовый. — У меня есть VPN и мощное программное обеспечение для защиты от слежения за этим малышом, — говорит он мне. Он поднимает экран. — Во время поиска я определенно не обнаружил никаких проблем с брандмауэром и никаких взломов извне. За те недели, что прошли с тех пор, как ты занялась этим делом, не было даже перерывов в связи. Смотри.
Он показывает мне таблицу с собранной им информацией. — Можешь ли ты выразить это на языке, который я пойму?
— Я, ах… — Адам замолкает, и пот практически катится по его лицу.
Он может нервничать, но он ни в коем случае не все испортил.
— Утечка произошла изнутри, — шепчет он.
Моя кровь стынет. У меня осталось достаточно сил, чтобы похлопать его по плечу. — Хорошая работа.
Адам краснеет, цвет его кожи резко контрастирует с его бледностью, и я еще раз благодарна его мозгу, хотя я никогда не смогу работать один на один с таким нервным человеком.
— Я должна рассказать своему напарнику, но чертовски хорошая работа, Адам.
Габриэлю тоже нужно знать. Два моих напарника . Один занимается преступностью, другой работает на закон. У убийцы, которого мы оба ищем, есть человек внутри. Или люди . Кто знает, сколько людей подрывали меня с самого начала?
Вернувшись к лифту, я нажимаю пальцем на кнопку, ожидая его прибытия. Это занимает чертовски много времени. Лестница. Этажом ниже. Я открываю ручку и натыкаюсь прямо на Клинта.
Он улыбается мне. — Очень жаль, что ты для всех такая стерва, — начинает он. — На камере ты — прекрасный приз.
— Возможно, ты раньше не слышал об угрозах Девана, малыш. — я ласкаю его щеку и заканчиваю сильным постукиванием. — Скажи еще раз какую-нибудь глупость, как учит тебя Джерри, и ты пожалеешь.
Я проталкиваюсь мимо него и направляюсь к лестнице.
Внезапно в затылке пронзает боль, настолько сильная, что я теряю дыхание и вижу танцующие черные точки.
Тогда нет ничего, кроме тьмы.
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
Лейла
Плавание из бессознательного состояния - это не пикник, когда на поверхности меня ждет боль.
Я прихожу в себя, и в моей голове сразу же возникает агония, пульсирующая в каждом квадратном дюйме моего черепа, а сердцебиение слишком громкое. Слишком тяжелое. Головокружение не является неожиданным, но озноб и сухость во рту.
Не говоря уже о веревках, привязывающих меня к стулу.
Опять же, не первый раз я просыпаюсь привязанной к стулу.
Однако я впервые не помню, как, черт возьми, я сюда попала. Я помню пресс-конференцию и исследование с Деваном. Потребность в кофе…
Разговор с IT-специалистом… Думала о Габриэле…
Что произошло между тем и сейчас?
Я открываю глаза и смахиваю пыль. Это уже не тот подвал, где я в последний раз просыпалась со стулом. Нигде и близко.
Запах плесени, грибка и пыли ударяет мне в ноздри, и я думаю, что нахожусь где-то недалеко от «Доков». Повреждение водой деревянных балок, поддерживающих пол надо мной. Впереди открытое пространство склада доносит до меня каждый слабый звук, усиленный. Тусклые окна пропускают лишь мельчайшие полосы слабого солнечного света, и этого достаточно, чтобы я могла распознать пыль на бетонном полу.
Части соединяются слишком медленно для моего же блага.
Я вернулась в заброшенные «Доки на Марки». И действительно, если я вытяну голову так, что сломаю себе шею, я смогу различить слабый кровавый след, по которому тащили сына сенатора. Однако с этой точки зрения почти невозможно увидеть, где расположились специалисты на месте преступления.
Осознание этого заставляет меня сильно тянуть веревки на запястьях и лодыжках, грубые волокна впиваются в мою кожу при каждом движении.
— Что за херня? — я стону. Мой голос — тихий бессвязный звук, горло воспалено.
Даже говорить больно.
— Мне следовало добиться своего, пока я мог. Однако сожаления напрасны.