Я только что бросил женщину на колени дьяволу, который обязательно отплатит ей за ее амбиции.
Лейлы еще нет дома, поэтому я открываю замок и жду внутри. Когда через десять минут ей удается войти, я включаю свет в наступающих сумерках. По крайней мере, это пойдет нам на пользу. Гораздо проще скрыться под покровом ночи.
Ее плечи опускаются, и она стонет, закрывая за собой дверь. Я хочу протянуть к ней руки. Подожду, пока она придет ко мне, и никогда не отпущу ее.
Как, черт возьми, она позволит мне снова прикоснуться к ней?
Ее черный глаз теперь полностью опух, и темный цвет расцвел по ее скуле и челюсти.
— Это заняло у тебя достаточно времени.
Она фыркает. — Прости меня за опоздание. — она указывает на свои босые ноги. — Наступила на битое стекло.
Я буду скучать по ее губам.
— У вас есть два варианта, — я тяжело сглатываю, в горле пересохло. — Если у тебя еще остались на это силы.
Она жестом предлагает мне продолжить.
— Первое: ты уходишь отсюда, а я достаю тело, которое можно принять за тебя, бросаю его в реку, и оно рано или поздно найдётся. Или два: я убью тебя сейчас. Хит есть хит, Лейла. Они не дадут этому упасть. Бродерик думает, что дело сделано.
Было бы легче, если бы она разозлилась на меня.
Если она применит ко мне эти руки и вцепится когтями в мою кожу, как она это сделала с Джейд в офисе.
Я не ожидаю, что она медленно пройдет мимо меня на камбуз. — Хочешь кофе? — она устало меняет тему.
Это хуже. Гораздо хуже, если она будет так избита, а не рассержена. Я могу справиться с ее яростью; Я хочу, это увидеть.
Я наблюдаю, как она делает все движения, но когда она протягивает мне кружку, и я делаю глоток, мне приходится изо всех сил не выплюнуть находящееся в ней алкоголь. — Это виски, — задыхаюсь я от удивления.
Она протягивает кружку в притворном приветствии. —Ага.
Я заставляю себя допить остатки пойла из кружки, Лейла делает то же самое. Мы оба, кажется, если не довольны, то смирились с гневным молчанием.
— Я не уверена, что ты хочешь, чтобы я сказала. Тебе не терпится подраться, Габриэль.
Я ужесточаю взгляд. — Ты заслуживаешь одного. Я тоже. — мне хочется огрызнуться на нее, и мне приходится приложить усилия, чтобы сдержаться. Нет смысла нагнетать ее враждебность. Даже когда это было бы проще.
— Ты знаешь. Я должна пнуть твои чертовы яйца прямо тебе в горло.
— Ты так уверена, что я не имею никакого отношения к Джейд, — вот что мучило меня с тех пор, как я последовал за ней в тот офис. — Ты знаешь, что я ее трахнул.
Лейла выглядит так, словно проглотила ведро, полное гвоздей. — Я знаю.
— Откуда ты знаешь, что я не был замешан в этом с ней с самого начала?
Она делает паузу на мгновение, прежде чем пожать плечами. — Моя интуиция, я так думаю. Или, может быть, это заблуждение. Мне хотелось верить, даже после всего…
— Я должен был сделать это правдоподобным. — я не могу устоять перед желанием прикоснуться к ней, провести пальцами по ее руке, и сглатываю разочарование, когда она вздрагивает. — Ты можешь злиться сколько угодно, но Бродерик сам нанес тебе удар. Я реалист. Если я тебя не устраню, то на мое место встанет кто-то другой. Потом еще один. И еще. Невозможно избежать этого, если мы не сделаем все по-моему.
— Ты ублюдок.
— Да.
Это все, что я могу сказать. Мы зашли в тупик, и мы оба понимаем, что из этой ситуации нет другого выхода, кроме двух моих вариантов.
— Будет ли Деван в безопасности?
— Насколько известно Бродерику и Синдикату, ты работала в одиночку. Я не думаю, что сейчас им плевать на кого-то еще.
— Деван никогда в это не поверит, — настаивает Лейла. Она поворачивается и направляется обратно на кухню, но на этот раз ее мотивы не скрываются. Она не беспокоится о кружке и сразу идет за бутылкой дешевого виски, отпивая прямо из нее. — Он никогда не поверит, что меня больше нет. Он только что видел меня.
— Он не может знать, что ты жива, иначе он будет в опасности.
Так или иначе, я никогда больше не смогу прикоснуться к ней, и чем больше времени мы проводим на этой маленькой кухне, тем больше я смиряюсь с этим фактом. Никаких счастливых концов. Определенно не для меня.
Хотя у нее может быть шанс. И она заслуживает этого после всего, что с ней произошло. После этого бардака и такой жизни я заставляю ее броситься в унитаз.
— Хорошо, — говорит она мне наконец. — Если Деван в безопасности, то я ухожу отсюда. Далеко. От тебя, от них. Из всего этого.
Она ломается внутри так же, как и я.
Джейд располагала информацией о своем отце, о его бессмысленной смерти. Никакого смысла. Несчастный случай. Это почти хуже, чем знать, что этот человек был замешан в вещах, находящихся вне его контроля. Хуже, чем осмысленная смерть.
Это что-то значило только для Лейлы.
Для нее нет ответов, и это самое ужасное.
— Кто тогда пойдет вместо меня, мясник? — она выглядит такой усталой.
— Еще одна горячая шлюха, которую я поймал, и которой нужно исчезнуть.
Моя шутка не удалась, и Лейла не смогла выдавить из себя улыбку.
— Я подумал, что это что-то в этом роде.
Я не заслуживаю того, чтобы она думала обо мне иначе, чем я — монстр, убийца. Жнец. Это все, чем я когда-либо был, и в конце этой дороги для меня нет ничего другого. Определенно никакого белого частокола или подобного будущего. Никаких детей. Никаких домашних животных. Мой черный палец с растениями распространяется на все сферы моей жизни.
Но если я смогу сделать это правильно и благополучно вытащить ее отсюда, я буду жить с последствиями всех остальных ошибочных решений и действий, которые я принял.
— Я уеду сегодня вечером. Ехать до тех пор, пока не смогу, а потом брошу машину, — заканчивает она.
— Я позабочусь о том, чтобы у тебя было то, что тебе нужно.
Я допиваю остатки виски, мои пальцы напрягаются, когда я ставлю кружку рядом с ней на стойку. Она делает паузу, дергается, удерживаясь от прикосновений ко мне так же, как я к ней. Она не позволит мне прикоснуться к ней. Я больше никогда не смогу. Это будет мое покаяние за то, что я сделал.
Просто… слишком поздно для нас.
Я тоже тебя люблю.
Я ухожу, не сказав больше ни слова.
Потому что я такой, какой я есть, и она такая, какая она есть, и ей лучше без меня. Меньше всего ей нужно, чтобы я был рядом, чтобы продолжать портить ей жизнь.
Выйдя на улицу, я закуриваю сигарету в переулке за ее домом, втягивая дым в легкие так, как не позволял себе уже много лет. Этот аварийный дым в кармане моего пальто… если это не чрезвычайная ситуация, я не знаю, что имеет значение.
Какой беспорядок. И единственное, что поможет нам обоим выбраться из этого, — это время. Время и я занимаюсь тем, что у меня получается лучше всего: убийством. Это не альтернатива любви, но я никогда не был создан для счастливой семейной жизни.