Как только они уезжают в аэропорт, я срываюсь в ТЦ за подарком для Адель, праздник уже завтра, а я до сих пор так ничего ей и не купила.
Больше часа рассматриваю витрины детских магазинов и никак не могу определиться, что же взять. В итоге останавливаюсь на книгах и просто восхитительной кукле. Уверена, что Ади должно понравиться, по крайней мере, искренне на это надеюсь.
После длительного шопинга забегаю выпить кофе, а когда смотрю на часы, сидящие на моем запястье, понимаю, что для Макса подарка у меня нет. Но самое ужасное, что я абсолютно не знаю, что можно подарить. Что вообще дарят таким мужчинам, у которых вроде как есть все?
В итоге болтаюсь по магазинам еще час и не придумываю ничего лучше, чем запонки. Рубашки Макс носит, поэтому…
Знаю, что совсем банально, но лучше, чем ничего. В конце концов, главное вроде не подарок, а внимание. Разве нет?
Встаю на эскалатор, поворачиваю голову назад и понимаю, почему последние несколько минут чувствую себя максимально неуютно.
На три ступени выше стоит Ершов собственной персоной. Смотрит прямо на меня. Улыбается, а меня передергивает от одного его вида.
Как он может так себя вести со мной после всего? Как это вообще возможно-то?
В голове просто не укладывается. Он меня унижал, он меня… Боже. Разве такое бывает вообще?
Эскалатор ползет вниз, но сейчас, когда бывший муж за спиной, мне хочется поторопиться. Именно это и делаю, сбегаю вниз и слышу его голос:
– Алинка… Подожди. Постой, – хватает меня за локоть, нагнав почти у выхода из ТЦ.
Цепляю взглядом расхаживающего из стороны в сторону охранника, который, кажется, тоже нас приметил.
– Чего тебе надо? – вырываюсь из захвата и стараюсь держаться на расстоянии.
– Увидеть тебя захотелось. Ты так похорошела. Я скучаю, Алин.
Бывший муж вырисовывает на лице улыбку, а смотрит вот тем самым взглядом, что у него был при нашем с ним знакомстве четыре года назад. Такой же открытый, честный, на который ты покупаешься. Но не сейчас, естественно, не после всего.
– Ты следишь за мной? – выпаливаю довольно агрессивно, и, судя по тому, как Лёша мнется, понимаю, что права. Следил.
Он за мной следит!
– Это не важно, – Ершов отмахивается и добавляет: – Так рад тебя видеть. А ты…
– А я тебя нет, – складываю руки на груди. Хочется побыстрее уйти отсюда. Даже делаю шаг к двери.
Честно, мне не по себе. Он караулил меня от самого дома? Нашел адрес Максима? Это ведь не случайная встреча. Не она. Нет!
– На звонки ты не отвечаешь, на сообщения – тоже. Пришлось проследить, Алин. Я по тебе скучаю, моя девочка.
Лёша вытягивает руку, его пальцы скользят по моей щеке, а я пошевелиться не могу. Застыла, как каменное изваяние. Моргаю только, а по позвоночнику холодок ползет, смертельный, почти удушающий.
Страх парализует на мгновение, которое растягивается в настоящую вечность, но я нахожу в себе силы отмереть.
– Не трогай, – отталкиваю его руку. – Не смей ко мне прикасаться.
– Алин, раньше же нравилось. Ты чего? Забыла меня, да? – он продолжает улыбаться. Говорит тихо, с улыбкой. – Возвращайся домой. Давай все сначала начнем. Мне тебя не хватает. Все как раньше будет. Помнишь? – подходит ближе. – Нам было очень хорошо вдвоем…
– Нет. Не помню.
– Алинка, я же тебя люблю. Слышишь?
– А я тебя нет. Я тебя не люблю.
Ершов прищуривается, замечаю, как сжимает кулаки. Злится.
– Все-таки продалась подороже, да? – ухмыляется, и вот теперь его пальцы впиваются мне в запястье.
– Больно.
– Потерпишь. Я из-за тебя, да ты…
Он что-то говорит, оскорбляет, но все это проходит фоном, потому что уровень страха во мне зашкаливает.
Я сжимаюсь, плечи тянет к полу, а в голове слышен лишь шум учащенного пульса. В какой-то момент Ершов замахивается, я визжу, дядечка-охранник реагирует моментально, подбегает, оттаскивает бывшего в сторону, но напоследок он успевает выдернуть у меня сумку и долбануть ее об пол.
Пару минут спустя я понимаю, что экран моего телефона не работает и что охранник вызвал полицию. Я не дожидаюсь момента, когда Ершова забирают. Меня никто не просит остаться, чтобы дать какие-то показания, передо мной извиняются, а потом вообще будто забывают.
Домой еду как на иголках. Потряхивает до сих пор.
Максим с Адель уже тоже вернулись. Стараюсь держать лицо, улыбаться. Что-то отвечаю на сто миллионов вопросов малышки, но в душе, конечно, все еще не отошла. Все движения выверяю, каждую эмоцию. В голове прокручиваю, прежде чем примерить ее на лицо.