Как самый старший, я был должен
Начать, и потому сказал,
Что справедлива эта мера,
Что от привычек африканских
Отвыкнуть надо постепенно,
Но что не следует их гнать
С таким неистовством жестоким;
Что надо в этом быть воздержным,
И что насилие излишне,
Где изменился самый нрав.
Тут Дон Хуан, Хуан Мендоса,
Из рода знатного маркесов
Мондехар, мне в ответ промолвил:
"Конечно, Дон Хуан Малек
Пристрастно говорит, затем что
Сама природа побуждает
Его любовь своих по крови;
Вот он и хочет оттянуть,
Замедлить примененье кары
К морискам, темным, низким, подлым".
Я молвил: "Дон Хуан Мендоса,
Когда Испания была
В своем отечестве плененной
И угнетенною от мавров,
Те христиане, что смешались
С арабами и что теперь
Названье носят мосарабов,
Себе в бесчестие не ставят,
Что это было, потому что
Порою претерпеть судьбу
Почетнее и благородней,
Чем одержать над ней победу,
И ежели мориски темный,
Приниженный и рабский люд,
Заметь, что рыцари из мавров
Ничуть не ниже христианских
С того мгновенья, как с водою
Крещенья приняли они
И католическую веру;
В особенности те, чьи предки
Столь часто были королями,
Как у меня". - "Да, молвил он,
То были короли - из мавров".
"Как будто, - я ему ответил,
Кровь мавров, ставши христианской,
И царской перестала быть,
Раз это кровь Сегри, Валоров,
И кровь Венеги и Гранады".
От слова к слову, спор зажегся,
И так как были мы без шпаг...
Будь проклят, проклят этот случай
Без шпаги спор вести словами,
То наизлейшее оружье,
Оно сильнее стали бьет,
И рана заживет скорее,
Чем может позабыться слово.
Да, что-нибудь ему должно быть
Такое в споре я сказал,
Что дерзновенно (тут дрожу я!)
Из рук моих (о, что за пытка!)
Он палку вырвал, и... Но будет;
Есть вещи: пережить их - боль,
Их рассказать - еще больнее.
Я встал в защиту вас, я вынес,
Как ваш защитник, оскорбленье,
Вы значит все оскорблены,
И у меня, увы, нет сына,
Чтоб смыть позор с моих печальных
Седин; есть дочь, в ней утешенье,
Но более всего - забот.
Проснитесь, храбрые мориски,
Обломки славы африканской,
Вас христиане угнетают,
В вас видят лишь своих рабов.
Смелей, вся наша - Альпухарра {4},
(Скалисто-гордая сиэрра,
Что лик свой к солнцу поднимает,
И с островами городов
Являет море трав зеленых
И бездну дикую утесов,
Среди серебряных туманов,
Откуда имя этих мест
Галера, Гавия и Берха.)
Так удалимся в Альпухарру,
С оружием и с провиантом,
Назначьте для себя вождя
Из остающихся в Кастилье
Потомков доблестного рода
Воинственных Абенумейев,
И прочь позорное ярмо
На вас наложенной неволи.
И я, ценой тревог бессонных,
Всех буду убеждать, что подлость,
Что униженье и позор
Терпеть такое оскорбленье,
Которое на всех простерто,
Хоть месть моя не всех коснется.
Кади
Коль это замышляешь ты...
Другой
Коли такое ты задумал...
Кади
Бери и жизнь, и все богатства.
Другой
Бери и душу у меня.
Один
И все мы возвещаем то же.
Одна мориска
А я от всех морисок, сколько
Их только есть во всей Гранаде,
Уборы наши отдаю.
(Малек и часть морисков уходят.)
Алькускус
А я, имея в Виварамбе {5}
Свою лавчонку мелочную,
Где масло продаю и уксус,
Орехи, фиги, миндали,
Изюм, чеснок, и лук, и перец,
Бичевки, пальмовые щетки,
Иголки, нитки, вместе с белой
Листки бумаги пропускной,
Ошейники, табак, и трости,
Коробки для храпенья перьев,
Облатки для заклейки писем,
Всю лавку, целиком как есть,
На собственной спине стащу я,
Чтоб быть, коль сбудется надежда,
Маркизом, герцогом иль графом
Всех Алькускусов на земле.
Один
Молчи, я вижу, ты рехнулся.
Алькускус
Еще рехнуться не собрался.
Другой
А ежели ты не рехнулся,
Так нет сомнения, ты пьян.
Алькускус
Я пьян? Помилуй, в алькоране
От господина Магомета
Заказано нам было строго,
Чтобы мы не пили вина.
И в жизни не пил я... глазами;
А ежели придет охота,
Дабы не нарушать обычай,
Я больше выпиваю ртом.
(Уходят.)
СЦЕНА 3-я
Зала в доме Малека.
Донья Клара, Беатрис.
Донья Клара
Нет, Беатрис, пусть буду плакать,
Самой себя в беде мне жаль,
Пускай рыдания утешат
Хоть несколько мою печаль.
Раз не могу того убить я,