Но что это?
Она перестает играть.
И не посреди одного из этих почти неисполнимых бурных пассажей, которыми Бетховен проверяет способности пианистов, нет, она отнимает пальцы от клавиатуры неожиданно, вдруг, будто это естественно в этом месте адажио, в пассаже едва ли не шутливом, веселом. Может быть, это предусмотренная партитурой генеральная пауза?
Но в этом месте никакой генеральной паузы нет.
Ирена сидит перед клавиатурой, уставившись в пустоту, со слегка приподнятыми руками. Она не шевелится. В зале мертвая тишина. Никто не позволяет себе даже кашлянуть. Эта тишина длится целую вечность.
Наконец Ирена встает.
Скажет она что-нибудь? Принесет свои извинения? Начнет сначала это неумолимое адажио, которое должно звучать столь легко? Публика не обиделась бы на нее, ее любят, ее, скорее всего, даже наградили бы аплодисментами за мужество.
Ногти матери врезались в ладонь отца. Следы от них можно было заметить даже несколько недель спустя. Сердце Катрин часто билось в тревоге.
Вон там стоит ее знаменитая сестра. Она смотрит в зал. Она не улыбается. И не произносит ни слова. И наконец делает несколько шагов по сцене, направляясь в сторону гримерной.
Публика ждет. Через несколько минут на сцене появляется некий господин из дирекции. «Пианистка почувствовала себя плохо, — объясняет он. — К сожалению, завершить программу она не сможет. Госпожа Беренсен весьма сожалеет, как и организаторы концерта, которые приносят публике свои извинения. Всех благ и до будущих встреч!»
В ближайшее время ей, Ирене, не будет суждено выйти на сцену.
У нее в голове стало вдруг удивительно пусто. Ни малейшего представления о том, какой такт должен последовать за отзвучавшим.
Она сидит в гримерной. Нет, не надо воды. Вот папа. Вот мама. Ужасно перепуганная младшая сестра. Импресарио. Дама из фирмы патефонных пластинок. У Ирены нет слов для объяснения случившегося.
В газетах опубликованы дружелюбные отчеты о концерте, один из них с любопытной историей, рассказанной Артуром Рубинштейном: однажды он посреди исполняемой вещи вдруг забыл, что играть дальше; тогда он встал, плюнул в раскрытый рояль и с величественным видом покинул сцену.
5
Конец.
Конец всему, что связано с фортепиано. Она не пытается больше связать оборвавшуюся нить. Катастрофа ни в коем случае не должна повториться.
Они богаты. Она путешествует по дальним странам.
А Филипп Сорель работал мойщиком трупов, мыл посуду в ресторанах, был телефонистом, каменщиком, сторожем и водителем такси, чтобы заработать деньги на жизнь и на учебу в вечерней гимназии, на курсах и занятиях информатикой дополнительно к университетской программе. В возрасте двадцати двух — двадцати трех лет ему удалось сделать сенсационные открытия и обнаружить ошибки в компьютерных программах.
В 1969 году он поступил на службу в гамбургскую фирму «Альфа», специализирующуюся на высоких технологиях. Как говорится, за какую-то ночь Филипп Сорель катапультировался из глубочайшей нищеты в полное преуспевание, которое постоянно подпитывалось поступающими премиями и отчислениями.
Костюмы, сшитые на заказ, тонкое белье, отличная обувь, отстроенная мансарда, современная мебель, новейшая специальная литература, последнего выпуска компьютеры и прочая электронная аппаратура — все это он может себе позволить. И всего лишь одной мыслью руководствовался он во всех своих действиях, одной-единственной. Никогда больше не быть бедным!
Один из приятелей приглашает Сореля на разные важные мероприятия, знакомит его, никогда не скрывавшего своего происхождения, тяжелой работы матери и унизительной нищеты прожитой жизни, с миром богатых людей, убежденных в том, что в жизни их и им подобных никогда ничего не изменится. Он вводит Филиппа в салоны, где собираются интеллектуалы, приглашает на блестящие балы, на одном из которых, в отеле «Атлантик», Сорель и познакомился с Катрин Беренсен. Это был настоящий coup de foudre,[13] любовь, вспыхнувшая с первого взгляда, как после удара молнии. Три месяца спустя, в апреле 1972 года, они поженились. Кэт, родители которой к тому времени умерли, было девятнадцать лет. Почти три года молодые супруги наслаждались безграничным счастьем. А потом Кэт забеременела и умерла во время родов сына. Как раз в это время Ирена в очередной раз гостила в доме в Бланкенезе.[14] Она поспешила на помощь Филиппу и взяла на себя заботу о новорожденном ребенке и его отце. В 1976 году они поженились. Свадебных торжеств не было. После официальной церемонии бракосочетания они отправились в дом Ирены, где решили отныне жить, и новая госпожа Сорель передала маленького сына заботам медсестры, а сама села к роялю и начала играть.