— Возьми, по крайней мере, это! — Филипп бросает ему свой светлый плащ, который взял из шкафа. — Не хватало тебе еще подхватить воспаление легких! — и он помогает Сержу надеть плащ и поднимает его воротник. Тот улыбается, целует Клод на прощание и идет к двери, а там еще раз оглядывается.
— Это был самый счастливый день в моей жизни, — говорит он. — Спасибо, мои дорогие!
И дверь за ним закрывается.
— Чтобы теперь ни произошло, — говорит она, — мы снова вместе. А еще у нас есть Макс.
— Да, — соглашается Филипп. — Мы с ним все обсудим. Он найдет какое-то решение для нас. Умнее его я человека не знаю.
Они подходят к большому окну, и Клод распахивает его — но очень ненадолго, потому что дождь так и хлещет. Ей приходится закрыть окно.
— Вон он, — говорит Филипп.
Они видят, как Серж приближается к перекрестку, обходя машины. На темном фоне четко выделяется светлый плащ Филиппа. Серж в одиночестве стоит на «зебре», мимо проезжают легковые машины и такси, пешеходов поблизости нет — еще бы, в такую погоду! И вдруг один за другим раздаются два выстрела. Сержа отбрасывает в сторону, он падает на спину и остается лежать. Он не шевелится.
— Мотек! — кричит Клод.
Она бежит к двери, бросается к лифту, за ней Филипп. Они спускаются в холл, где тоже были слышны выстрелы, там люди что-то горячо обсуждают, а консьерж вызывает полицию. Они оба выбегают под дождь и протискиваются между машинами, остановившимися у перекрестка, чтобы попасть на «зебру», где, раскинув руки, лежит Серж. Глаза его открыты, дождь бьет его по лицу.
— Мотек! — надрывно зовет его Клод.
Она стоит рядом с его телом на коленях, она склонилась над ним и шепчет:
— Мотек! Скажи что-нибудь!..
Губы его шевелятся, и он шепчет:
— Клод, я тебя…
И тут Серж умолкает. Рот его остается открытым, а дождь лупит по его глазам.
Филипп тоже опускается на колени, он держит Сержа за руку, люди выходят из автомобилей и из отеля, вокруг них образовалось плотное кольцо любопытствующих. Никто не произносит ни слова, не задает никаких вопросов, и вот раздаются сирены патрульных машин и «скорой помощи». Чиновники полиции пробивают себе дорогу через толпу. Синие огни на крышах их машин продолжают мерцать. Полицейские оттесняют толпу подальше: «Проходите! Проходите!» Торопливо подходит врач в белом халате, опускается на колени рядом с Филиппом, чтобы осмотреть тело Сержа. Клод поднялась. Филипп тоже. Они видят, как врач расстегивает плащ. Костюм Сержа и его черная рубашка в крови.
Врач поднимает голову, смотрит на Клод и покачивает головой. Затем отворачивается. Подходят санитары с носилками. Клод хочет подойти поближе к Сержу, однако Филипп удерживает ее, а полицейские продолжают оттеснять любопытствующих.
Вдруг появляется Макс. Он поддерживает под руку Клод, которая, похоже, больше ничего не видит и не слышит, и говорит:
— Вот, возьми! — и он протягивает Филиппу тонкую золотую цепочку с амулетом. — Я сначала прибежал в твою гостиную, там он и лежал на полу, этот амулет… цепочка порвалась… Клод с такой силой обняла Сержа, что тогда это, наверное, и случилось…
Филипп видит порванную золотую цепочку с амулетом Мане-Каца, на одной стороне которого десять заповедей на скрижалях, а на другой Моисей со свитком в руках и это дивное дитя, которое Мане-Кац так часто изображал, хотя никто не знает, почему…
23
В понедельник, 13 октября, Сержа Молерона хоронят на кладбище в Вейрье. На небе нет ни облачка, светит солнце, веет легкий ветер.
В Женеве два еврейских кладбища: старое в Каруже и новое, очень просторное, у дороги де’Арваль, в районе Вейрье, который тоже относится к Женеве, хотя находится на некотором расстоянии от города, ближе к французской границе.
Клод, Филипп и Макс приехали на «лагуне». На окруженной густым лесом парковке много легковых машин. Клод в черном платье, голова покрыта черным платком. Очки у нее в черной оправе. Макс и Филипп в черных костюмах в черных галстуках к белым рубашкам. Кипы, прошитые золотыми нитями, которые у них на головах, им дал серебряных дел мастер Давид Левин.
На белом камне у ворот кладбища на иврите и по-французски выбиты слова:
ОЖИВУТ МЕРТВЕЦЫ ТВОИ,
ВОССТАНУТ МЕРТВЫЕ ТЕЛА!
ВОСПРЯНЬТЕ И ТОРЖЕСТВУЙТЕ,
ПОВЕРЖЕННЫЕ В ПРАХЕ
На площади перед траурным залом Клод и Филипп видят много знакомых лиц. Все мужчины в кипах или в шляпах, а женщины покрыли головы темными платками. Пришел Давид Левин с женой, Поль и Моник, молодые сотрудники из галереи Молерона, дружелюбный бармен и блондин-пианист из «Библиотеки», работники Пти Пале и персонал из отеля и ресторана «Бо Риваж». Были здесь и супруги Мартиноли из «Ла Фаволы» и даже месье Жакье с женой из Ивуара. В траурном зале женщины сидели на деревянных скамьях отдельно от мужчин. У главной стены траурного зала со звездой Давида стоял простой стол, а на нем, покрытый черным полотном, покоился гроб с телом Сержа Молерона.