Филипп не мог заставить себя сойти с места.
— Ну-ну! — в некотором раздражении проговорил Марро. — Возьмите себя в руки, месье!
Пошла вторая кассета — это адвокат нажал кнопку на пульте. После цифр «три», «два», «один» на экране появилось изображение Дональда Ратофа. Его толстое лицо с косым ртом было очень бледным, голый череп блестел в свете прожектора, лоб был усеян мелкими капельками пота. Чья-то рука держала перед его грудью экземпляр «Штутгартер цайтунг». Камера приблизилась к Ратофу, и можно было увидеть дату на первой полосе газеты «8 октября» и заголовок передовой статьи. Потом камера отъехала, и изображение газеты пропало. Ратоф, одетый в полосатую пижаму, был связан.
— Меня зовут Дональд Ратоф. Я возглавляю исследовательский центр фирмы «Дельфи» во Франкфурте и являюсь членом правления всего концерна «Дельфи». Чтобы спасти жизнь моей дочери Николь и свою собственную — нас похитили! — я сделаю следующее правдивое признание: «Дельфи» получила заказ на разработку компьютерной программы, которая после вирусной атаки обеспечивает исчезновение всех, абсолютно всех мельчайших частиц, которые, всегда присутствуют в программах для внедрения вируса. В профессиональной среде эта программа получила название «пылесоса». Это самый крупный заказ из всех, когда-либо полученных «Дельфи». Один аванс составил двести миллионов долларов. Кем был сделан этот заказ, я не знаю. Мне известно лишь, что за этот заказ боролись многие наши непосредственные конкуренты из разных стран. Переговоры проходили между посредниками заказчика и председателем правления нашего концерна. Повторяю: я не знаю, кто именно является заказчиком. Но деньги на кон поставлены огромные. Обо всем этом Сорель не имел, конечно, ни малейшего представления; мы лишь поручили ему проанализировать последствия трех вирусных экспериментов — на комбинате лекарственных препаратов в Шпандау, на ускорителе в Дюссельдорфе и после столкновения двух самолетов над Ингольштадтом. Сорель был абсолютно убежден в том, что «Дельфи» и другие фирмы во всем мире работают над созданием идеальной защитной программы для компьютеров, которую никакому вирусу преодолеть будет не под силу…
Ратоф прокашлялся и сузил глаза. На экране появилась рука в перчатке и утерла Ратофу носовым платком пот со лба. Филипп, сердце которого билось сейчас сильнее и чаще, чем обычно, подумал: «С тех пор, как я знаком с косоротым, он при любой возможности повторял, что он говорит искренно и честно. А сейчас он этого ни разу не сказал. Неужели страх обладает терапевтическим свойством?»
Снова прозвучал голос Ратофа:
— Признаюсь, что специалисты из «Дельфи» под моим руководством инсценировали все три эксперимента, чтобы проверить, как далеко мы зашли в создании «пылесоса» и сумеет ли Сорель обнаружить эти остаточные частицы. Он дважды обнаруживал их достаточно быстро, а в третий раз — только с помощью французской программы новейшего образца. Что послужило для нас доказательством того, что мы значительно продвинулись вперед в деле создания «пылесоса». Этот успешный результат был нами заранее просчитан, и поэтому в случае с авиакатастрофой мы не стали прибегать к фокусу с числом из Апокалипсиса, цифровой последовательностью шесть-шесть-шесть. В предыдущих случаях мы использовали эти цифры, чтобы терроризировать население, чтобы запугивать легковерных и навлечь подозрение на разные организации и лиц, которые могут руководствоваться в своих действиях самыми разными мотивами: короче говоря, чтобы отвести внимание от себя…
Ратоф поднял глаза, он, несомненно, что-то читал.
— Мне на информационной доске указали на то, что в моем признании об организованных нами катастрофах — я не имею права называть их «экспериментами»! — я должен осветить в мельчайших подробностях все, что касается работы над «пылесосом».
Что он и сделал, детально описывая все, имевшее отношение к трагическим событиям в Берлине, а также к двум другим катастрофам — не опуская технических особенностей каждой из этих трех террористических вирусных атак.
— Далее, — сказал он, — мне напоминают на информационной доске, чтобы я объяснил, почему катастрофы инсценировались с таким размахом. За исключением случая в Дюссельдорфе, не повлекшего за собой большого числа жертв, катастрофы должны были ошеломить своим размахом и последствиями, чтобы к их расследованию привлекли лучших специалистов во всех областях, в том числе и вирусологов, и, конечно, самого Филиппа Сореля. Да, нам было необходимо участие в расследовании самых авторитетных вирусологов, которые даже по самым ничтожным признакам обнаружили бы присутствие в программе вируса, поскольку мы сами работали над программой, которая исключала бы нахождение хоть какого-то доказательства появления вируса. Чем значительнее катастрофа, тем больше гарантии, что против нас будут работать лучшие вирусологи!