— Спасибо тебе… Обговорить нам, конечно, есть что, да вот где? В горнице сын с одноклассниками, занимаются они… Разве их теперь, перед экзаменами, выдворишь, а при них какой разговор? Ты только, Петя, не обижайся, что опять не привечаю тебя за домашним столом… А так погодка расчудесная, и может, даже лучше вспомнить годовщину и пройтись нам опять до Черемухового лога? Там ведь нам никто за целый вечер не помешает! Ты лишь, смотри, не вздумай зря серчать!..
Пока это Моря выговорила, она искоса и виновато поглядывала то на него, то на окна. Петр давно знал и любил этот ее женственный конфузливый взгляд, от которого всегда теплело на сердце, и сейчас он тоже невольно заулыбался.
— Если нельзя в твои покои, стало быть — и не надо! — насмешливо согласился он, хоть в душе и в этом случайном совпадении уже готов был видеть тоже несомненный добрый знак. И потому тут же добродушно добавил: — Вечерок и впрямь удивительно хорош… Короче, я тоже за прогулку, в духоте еще насидимся…
— Ну, вот и лады.
Словно боясь, как бы Петр не передумал, Моря взяла его под руку и уже откровенно торопливо, опять искоса посмотрев на окна, повлекла вниз от насыпи. И даже в том, как они, минуя ряды рябин, свернули именно на ту узенькую белесую тропку, что едва заметно вилась вниз прямо от тына прясловского огорода и по которой они впервые шагали год назад — было что-то похожее на «годовщину» и эта схожесть невольно порадовала Петра.
И в Черемуховом логе вроде лишь их ждала-поджидала точно кем-то остановленная, завороженная, такая памятная для них майская прошлогодняя красота. Так же чудесно петляла в дремучих уремах вся розовая от последних отблесков солнца речка, и опять невыразимо красив был погожий майский закат. А они тоже совсем по-прошлогоднему, вдосталь набродившись, долго-долго и с тем же немым восторгом, неподвижно подставляли свои обветренные загорелые лица последнему алому сиянию зари, навстречу заходящему багровому солнцу. Уже вовсю цвел боярышник, заметно набивала бутоны белая и красная жимолость; и даже торопыга-шиповник, густые заросли которого тянулись по всему Черемуховому логу, будто напоказ потряхивал под ветерком своими колючими ветками — почти сплошь усыпанными розовыми точечками первых ранних бутонов.
Чтоб темнота не захватила их, как в прошлый год, так далеко от дома, они за долгие майские сумерки вполне управились выбраться почти наверх, поближе к полотну, к дому. Оба уставшие от быстрого крутого подъема по неудобному откосу Черемухового лога, они с наслаждением присели отдохнуть на его более крутом правом берегу, возле густо разросшегося куста лещины. Да и время уж было переговорить им, как решили: не на ходу, не впопыхах, а совершенно не спеша, обстоятельно, без никаких помех. Ведь потому и так торопились выбраться наверх!
Но едва они присели, как оба разом увидели, что темноты боялись совсем напрасно. Еще не сгустились по-настоящему неторопливые майские сумерки, а из-за зубчатого частокола деревьев левого берега лога уже поднималась будто побагровевшая от натуги полная луна. Бледнея, она на глазах поднималась все выше и выше и, продравшись наконец через острые тополиные верхушки, поплыла в небе уже свободно и невесомо, заливая все своим мягким, неверным светом.
И снова они, совсем было собравшись побеседовать, зачарованные этой красотой, наверное порядочно помедлили. Во всяком случае, собираясь с мыслями, они опять посидели молчком до тех пор, пока в кусту над ними не щелкнул раз, потом еще раз затаившийся соловей. Словно нетерпеливо пробовал: можно ли ему, наконец, разразиться всласть полной трелью?
— Ну, Моря, добрый знак, — посмеиваясь сказал Петр. — Раз дождались мы, что аж соловей над нашими головами защелкал — это, ей-богу, добрый знак! Однако время не дремлет и давай все ж пообстоятельнее обговорим с тобой все по порядку… Прежде всего, конечно, надо решать нам как быть с участками?
— А ты что: иль в «зятьки» в мою будку согласен? — задорно рассмеялась Моря. — Правда, земля на огороде у меня много лучше, да ведь всего не захватишь и не жадничать же нам с тобой опять на два участка? Куры засмеют…
«Умница! Ну-у… молодчина!!» — пронеслось в мыслях обрадованного Петра. Но вслух он, не теряя достоинства главы семьи, твердо и веско сказал:
— Верно… Тем более, что и в дистанции идут крепкие разговоры о том, что наши путейские будки доживают свой век… А по некоторым передовым магистралям, как слышно, многие обходчики уж кое-где полностью покинули свои будки… Доставляются они теперь к месту работы и обратно специальным транспортом, а живут, как и прочие линейцы, в путейских городках…