Ему было не привыкать брать на себя дополнительный труд, а теперь ведь даже племянники больше не нуждались в его заботе. Между управлением делами ордена и обучением учеников помладше можно постараться выделить несколько часов на библиотеку. Дело, конечно, будет двигаться не слишком споро, но можно попытаться подключить к этому занятию и других наставников — если, конечно, у них останется свободное время после переформирования классов.
Однако Сичэнь покачал головой и сказал другое.
— Я разговаривал с госпожой Мэн… Обещал ей передать весточку А-Яо, как только его увижу, — зачем-то пояснил он, а затем перешел к делу: — Она говорила, что хочет быть полезной, и я подумал, что можно предложить ей заняться библиотекой.
Лань Цижэнь нахмурился, усталая подавленность слетела с него в один момент.
— Сичэнь, у нас здесь среди общедоступной литературы есть и документы с секретными клановыми техниками. А из-за того, что в книгах нет порядка, мы не можем быть уверены, что самые ценные из них не попадутся на глаза посторонним.
— О, по этому поводу не волнуйтесь! — безмятежно улыбнулся Сичэнь. — Дядя, госпожа Мэн не из заклинателей. Ей наши техники не нужны, но при этом и не опасны. Человек, не обладающий золотым ядром, увидит в записях обычные иероглифы. Однако при этом госпожа Мэн получила хорошее образование, и она ценит знания. Она будет рада помочь — и сумеет сделать это на достойном уровне.
— Что ж… — Лань Цижэнь в задумчивости погладил свою бородку. — Если все так, как ты говоришь, то, возможно, помощь госпожи Мэн будет нелишней.
Признаться, он почти забыл про эту женщину, которую даже не успел толком рассмотреть. Ее разместили на женской половине, и та сидела там тихо, не пытаясь путаться под ногами у заклинателей, собирающихся на войну.
— Я ей передам, что вы дали свое согласие! — просиял Сичэнь и уже хотел было выйти из библиотеки, но в этот момент дядя остановил его.
— Постой! — позвал Лань Цижэнь. — Ты говорил, что отправил ее сына учиться к Не Минцзюэ, да и сам нахваливал его таланты. Однако теперь ты утверждаешь, что его мать — не заклинательница?
Он, видимо, затронул некую болезненную тему, ибо улыбка на лице Сичэня дрогнула и стала какой-то блеклой.
— Заклинателем был отец А-Яо, — произнес наконец Сичэнь, аккуратно подбирая слова. — А его мать настолько не разбирается в нашем деле, что пыталась учить сына по ярмарочным брошюрам. Именно поэтому время А-Яо оказалось упущенным, и лишь сильный природный дар позволил ему все же сформировать золотое ядро до наступления совершеннолетия.
Лань Цижэнь продолжил смотреть на племянника пристальным взглядом. Кажется, все недомолвки и несостыковки в истории, которую рассказывали ему по частям, постепенно складывались во вполне понятное целое. Конечно, переживая за племянников, окруженный суетой сборов, Лань Цижэнь вовсе не задумывался об их гостье и ее загадочном сыне, однако вырисовывающаяся картина нравилась ему все меньше и меньше.
Лицо Сичэня выражало сейчас всю неловкость, которая, несомненно, лежала у него на сердце, однако сам он, напротив, словно бы подобрался. Как будто собирался что-то отстаивать.
— Дядя, А-Яо не знал своего отца, — наконец сумел он произнести вслух, и подбородок его при этом упрямо вздернулся вверх. — Однако в этом нет его вины! Что же касается госпожи Мэн…
Сичэню не хватило воздуха, и ему пришлось сделать паузу, чтобы вдохнуть еще, однако Лань Цижэнь не дал ему продолжить. Выставив перед собой руку, чтобы остановить поток слов, он заговорил сам.
— Что же касается госпожи Мэн, то в грехах подобного рода виноваты всегда двое, — сказал он негромко, но очень четко. — В отсутствии мужчины было бы подло упрекать одну лишь женщину. Тем более, что это дело давно минувших дней…
В ответ на эти слова Сичэнь не просиял даже, а словно расстался с неким тяжким грузом. В его глазах засветилась такая благодарность, что Лань Цижэню стало несколько неловко. Возможно, из-за этого он добавил то, что сперва говорить не собирался:
— К тому же вина мужчины-заклинателя в данном случае была больше, — едва заметно поморщился Лань Цижэнь. — Он мог направить свою ци так, чтобы его семя не дало плодов, и хотя бы этим уберечь женщину от последствий, раз уж она не могла позаботиться о себе сама. А если он дал ребенку возможность родиться, то следовало позаботиться о его обучении. Заклинатель не имеет права столь пренебрежительно относиться к собственной крови.
Судя по растерянности на лице Сичэня, он о подобной возможности не имел представления, и на сердце у Лань Цижэня немного потеплело. Это говорило о том, что его племянник все еще достаточно юн и невинен.
— Я… рад, что вы не вините госпожу Мэн, — Сичэнь наконец собрался с разбегающимися мыслями и низко поклонился дяде. — И я… рад, что сказал вам. Я уеду со спокойной душой.
Лань Цижэню на покой в душе рассчитывать не приходилось, однако он счел излишнем оповещать племянника об этом.
========== Глава пятая, в которой Мэн Ши осваивается в Облачных Глубинах ==========
Облачные Глубины и правда оказались такими умиротворяющими, какими показались на первый взгляд. Однако Мэн Ши понадобилось время, чтобы поверить в это.
Павильон, в который ее отвели с почтением, выглядел наполненным воздухом и светом. Обстановка после аляповатой пышности ивового дома казалась чересчур строгой, но при этом утонченной и изящной. Вещей было немного, но все они были превосходного качества. Когда ее гуцинь расположили на небольшом столике, видимо, специально предназначенном под музыкальный инструмент, и удалились, Мэн Ши осталась одна в этой светлой тишине.
В первый момент она растерялась. Ей нечего было раскладывать в этом помещении — из всех вещей у нее имелся лишь гуцинь. Ей нечего было прибирать: комната сияла такой чистотой, будто госпожу Мэн специально поджидали именно к этому часу и каждую половицу отдраили непосредственно перед ее приходом.
Впервые за несколько дней, минувших с ее освобождения, Мэн Ши оказалась в одиночестве, предоставленной лишь самой себе.
Она отвыкла быть свободной. Пройдясь по комнате и заглянув в каждый уголок, Мэн Ши поняла, что совершенно не представляет, чем ей заняться. Первым порывом ее было выйти наружу — однако, подумав, она не рискнула сделать этого. Ее препроводили именно сюда, и Мэн Ши понятия не имела, может ли она вообще свободно разгуливать по Облачным Глубинам. Только сейчас она сообразила, что почти ничего не знает об этом месте. В Юньпине куда лучше знали Юньмэн Цзян, а сама Мэн Ши старалась собирать сведения только о Ланьлин Цзинь. О Гусу Лань ей было известно лишь в общих чертах: о том, что это орден строгих и сдержанных людей, приверженных правилам и чтущих традиции. Еще она точно знала, что никогда не встречала заклинателей из этого ордена ни в прежнем весьма престижном ивовом доме, ни в последнем месте своего обитания.
Лань Сичэнь стал первым заклинателем из Гусу Лань, которого Мэн Ши повстречала за всю свою жизнь. Этот красивый и светлый юноша с солнечной улыбкой моментально расположил ее к себе, не давая ни малейшего шанса даже обеспокоиться о том, что могло ждать ее в будущем. Однако, ступив в Облачные Глубины, Лань Сичэнь преобразился. Его сияние не исчезло, но словно ушло куда-то вовнутрь, даже улыбка стала строже.
Мэн Ши в тот момент впервые подумала, что, несмотря на все заверения молодого главы, в этом ордене никогда не примут такую, как она.
Время за тревожными размышлениями тянулось мучительно медленно, и потому Мэн Ши сперва обрадовалась, когда в дверь ее павильона постучали и пригласили на ужин. Однако, следуя за своей провожатой, высокой и статной молодой девушкой, она ощутила, что ее сердце бьется, как птичка, пойманная в силки, а ноги подгибаются от волнения. Мэн Ши уже поняла, что женщины, по крайней мере, одинокие, здесь живут отдельно. Про жизнь в исключительно женском обществе она знала достаточно, чтобы почти панически бояться встречи с новыми лицами. В первом ивовом доме все интриговали молча и исподтишка, ибо каждая из «сестричек» являлась ценной жемчужиной. Во втором не стеснялись ни грязных слов, ни грязных дел, унижая и подставляя всех неугодных. Что ждало такую как она в этом царстве величественных монахинь?