Мэн Ши опустилась на предложенное ей место ни жива ни мертва и тут же потупила взор. Едва только она вошла в обеденный зал, как осознала, что сильно выделяется на общем фоне. В своем ярком наряде она смотрелась среди дам в траурно-белых одеяниях, как утка-мандаринка , заплывшая в стаю белоснежных лебедей.
Однако никто не сказал ей ни слова. Никто даже не повернул головы. Ни одна из заклинательниц не склонилась к соседке, чтобы пошептаться. Было так тихо, что Мэн Ши в первый момент захотелось вскочить со своего места и закричать, чтобы они перестали уже тянуть. Но она сдержалась. Дождалась своей порции и постаралась полностью сосредоточиться на еде. Та показалась ей весьма пресной после пряной кухни Юньпина, однако Мэн Ши была голодна и съела все подчистую.
И только заканчивая, она осознала вдруг, что немного успокоилась. Не было ни перешептываний, ни хихиканья, ни косых взглядов, которыми так полнились обеды в ивовом доме. Царящая в обеденном зале тишина вдруг показалась благословением.
Мэн Ши встала вместе со всеми, и вместе со всеми направилась к выходу. Выйдя наружу, она огляделась, пытаясь вспомнить дорогу к своему павильону, но тут ее окликнули.
— Госпожа Мэн! — к ней приближалась женщина средних лет.
Эта тоже оказалась достаточно высокой, как, впрочем, и почти все, кто окружал сейчас Мэн Ши. Не было никого, кто бы выглядел ниже нее.
— Госпожа Мэн, — подойдя, незнакомка церемонно поклонилась, а затем окинула ее цепким оценивающим взглядом. — Глава Лань просил меня помочь вам с новой одеждой. Если вы согласитесь, я могла бы предоставить вам на ближайшие дни один из комплектов для учениц, а затем я и мои девочки сошьем что-нибудь лично для вас.
Мэн Ши почувствовала, что ее щеки порозовели от смущения. Действительно, в этом ордене поразительно высоких и статных людей ей подойдет ханьфу, сшитое разве что на ученицу. И все же куда удивительнее было то, что глава Лань вообще озаботился подобным вопросом и даже нашел время поручить кому-то позаботиться о гостье.
— Я глубоко признательна, — склонилась Мэн Ши в не менее изящном поклоне. — Я действительно была бы рада сменить одежды и с благодарностью приму все, что вы сочтете возможным мне дать.
К ее удивлению, строгое лицо женщины самую малость смягчилось едва заметной улыбкой.
— Пойдемте со мною, госпожа Мэн, — произнесла она уже чуть мягче. — И приходите ко мне завтра, я сниму мерки.
Она шла степенно, и Мэн Ши не составляло труда поспевать за нею. По пути ее вдруг осенила удачная идея:
— Мне не хотелось бы утруждать вас сверх необходимого, — обратилась она к своей провожатой. — Я неплохо умею шить, так что если вы будете столь добры выдать мне ткань, я могу сшить себе одежду сама.
— Глава Лань велел мне позаботиться о вас, — чуть нахмурилась та, однако было видно, что не от возмущения, а от растерянности. — Вы наша гостья.
— Мне бы хотелось чем-нибудь занять руки, — искренне призналась Мэн Ши. — Я буду только рада не сидеть без дела.
— При шитье мы заклинаем ткань и швы, — все же продолжала сомневаться ее провожатая. — Это особая техника нашего клана, хотя и не из секретных. Я могла бы обучить вас, если вы так желаете сделать все сами.
— Я… не заклинательница, — поколебавшись немного, честно призналась Мэн Ши. Она вспомнила слова главы Лань о запрете лжи и решила не рисковать. Все равно то, что она всего лишь обычный человек, долго скрывать не получится. — Мне вряд ли понадобится зачарованное облачение.
Ее собеседница либо прекрасно владела лицом, либо не углядела в ее признании ничего неуместного. Она спокойной кивнула и ответила лишь:
— В таком случае, как вам будет угодно.
В тот вечер Мэн Ши выдали комплект дневной одежды и легкое одеяние для сна — в него она, вернувшись в свой павильон и обнаружив там бочку с теплой водой, с облегчением облачилась после омовения. А уже на следующий день Мэн Ши получила огромный отрез белой ткани. Она уже собиралась уходить, когда ее остановили и, поднеся кусок ткани к лицу, выдали ей еще и отрез голубого.
— Вы гостья, а не адепт, — в ответ на ее растерянный взгляд пояснила вчерашняя провожатая. — Исключительно белый вам не пойдет, поэтому давайте его хоть голубым разбавим. Шелк других цветов в Облачных Глубинах не закупают.
Мэн Ши смущенно потупилась. Ее собеседница выразилась предельно тактично, однако понять ее было нетрудно. Мэн Ши и сама знала, что ей куда больше идут теплые цвета. К тому же в отличие от поразительно белолицых представительниц семьи Лань, ее собственная кожа имела нежный персиковый оттенок. Мэн Ши чудесно смотрелась в розовом и особенно в золотистом, однако белый заставлял выглядеть ее смуглее, чем она была на самом деле.
Однако золотистый шелк ей не светил, и потому она, с благодарностью приняв голубой, следующие несколько дней посвятила рукоделию.
Со временем Мэн Ши поняла — и поверила, — что ее никто не собирается ни расспрашивать, ни обсуждать. Конечно, она допускала вероятность, что о ней могли судачить за спиной, но в таком случае следовало предположить, что заклинательницы из ордена Лань отменные лицемерки. Как бы пристально Мэн Ши за ними ни наблюдала, она ни разу не уловила ни хоть сколько-нибудь тихого шепотка, ни даже тени косого взгляда. Уже позже, оказавшись у так называемой Стены Послушания, Мэн Ши прочитала правила, запрещающие сплетничать и злословить, обсуждать кого-либо за спиной и осуждать без весомых на то причин. Звучали эти правила едва ли не сказочно: Мэн Ши с трудом представляла, как среди стольких людей могло не найтись любителей почесать языком.
И все же к хорошему привыкалось быстро. Мэн Ши больше не боялась ни входить в обеденный зал, ни прогуливаться по окрестностям. Вот только заговорить с кем-нибудь не по делу, а просто ради общения она так и не решилась. Заклинательницы были сосредоточены на своих делах, и даже слуги вели себя крайне сдержанно. Любой был готов ответить на вопрос или помочь, однако останавливать кого-либо — хоть из господ, хоть из прислуги — для праздных разговоров казалось крайне неуместным.
Вскоре Мэн Ши выяснила, что Облачные Глубины условно делятся на четыре части. В одной из них жили холостые мужчины, в другой — незамужние женщины. Семейные селились отдельно, их часть была дальше всех от четвертой, самой обширной общей части. Сперва Мэн Ши показалось, что это сделано для того, чтобы дети, поведением не слишком отличающиеся от всех прочих детей, не мешали плачем, криками и возней сосредоточенным на самосовершенствовании взрослым, однако потом она осознала, что эта часть была также лучше всего защищена. Именно она, единственная из всех, осталась совершенно не пострадавшей после нападения на Облачные Глубины несколько месяцев назад. Здесь все было продумано мудро, и за холодными словами скрывалось тепло заботы.
Мэн Ши довелось увидеть и младшего брата главы Лань, о котором тот упоминал. В первый момент она даже перепутала их: увидев на дорожке того, кого Мэн Ши приняла за Лань Сичэня, но с таким серьезным и заледеневшим лицом, она едва не бросилась к нему с тревожными расспросами. Однако ей все же удалось заметить, что юноша выглядит еще моложе главы Лань, а подойдя ближе, она разглядела, что его глаза гораздо светлее. Пожалуй, светлее даже, чем у нее самой, а ведь глазами Мэн Ши всегда восхищались за редкостный янтарный оттенок.
В тот раз она не рискнула заговорить с этим чересчур строгим юношей, а затем он и вовсе исчез. Это было неудивительно: даже при отсутствии сплетен уже все в Облачных Глубинах знали, что начинается война, и орден Гусу Лань собирается принять в ней деятельное участие. Глава собирал заклинателей, а его младший брат, по-видимому, решил и вовсе не дожидаться остальных и выдвинулся вперед в одиночестве.