Раньше, в мирные времена, практические занятия для учеников наставники никогда не проводили. В Гусу Лань, как, впрочем, и в других орденах, считали, что ученик, оказавшийся перед монстром, не должен оглядываться на учителя. Молодняк подстраховывали обычные заклинатели, для которых через год-другой нынешние мальчишки должны были стать полноценными боевыми товарищами.
Да и на настоящие Ночные охоты брали учеников постарше. Таких, каких в Облачных Глубинах уже не осталось. Сейчас же рядом с Лань Цижэнем стояли вчерашние дети, старшему из которых не исполнилось и тринадцати лет, а большинство было и того младше. Таких водили только на «показательные» Ночные охоты, со специально отобранными мелкими тварями.
Этим детям предстояло учиться быстрее, нежели их отцам и старшим братьям. Они, понимая это, были самым старательным и упорным классом на памяти Лань Цижэня. И все же они оставались почти детьми, которым бороться с настоящими монстрами было еще не под силу.
Но помочь по мелочам они могли, да и посмотреть, чтобы набраться опыта, им следовало. Приходилось совмещать сразу несколько дел, очищая ближайшую к Облачным Глубинам территорию от темных тварей и заодно проводя у учеников практические занятия.
Никому, и в первую очередь самим этим мальчишкам, Лань Цижэнь не признался бы, что больше всего на свете боится не углядеть за кем-нибудь их них.
— Вы зачистили следы? — спросил он строго, делая вид, что не замечает ни усталости, ни недавно пережитого страха на лицах своих учеников.
Ответ, разумеется, был положительным. Эти мальчики вырастут очень хорошими заклинателями… если, конечно, им суждено пережить тянущуюся войну — но об этом лучше было не думать.
О том, чтобы вернуться в Облачные Глубины сегодня же, не могло быть и речи. Не так давно получившие мечи мальчики могли летать на них, только будучи отдохнувшими и пребывая в уравновешенном состоянии. Переночевать предстояло в ближайшем городке, скорее даже деревне-переростке, а добираться до него — пешком. Дойти-то они дойдут, но успокоить их следовало уже сейчас, иначе никакого полноценного отдыха не получится.
— Кто расскажет, с чем мы сегодня столкнулись? — просто удивительно, с какой легкостью сухому, лишенному эмоций голосу удавалось переносить взбудораженных боем мальчишек в светлый и совершенно безопасный класс. Правильно подобранная интонация — и вот они уже не идут по темному лесу после сражения с чудовищем, а занимаются разбором и анализом теории в мирных Облачных Глубинах.
Один за другим мальчики подключались к обсуждению, и тревога постепенно сходила с их лиц. Усталость, правда, оставалась, но ее исцелить мог только полноценный сон.
— Завтра каждый из вас напишет отчет, — уже подходя к небольшому постоялому двору, распорядился Лань Цижэнь так, как будто диктовал задание в классе. — Самого монстра мы с вами уже обсудили, поэтому особое внимание уделите своим действиям. Проанализируйте, что каждый из вас должен был делать, что он делал, совпало ли это и если нет, как это можно было исправить.
Выдав это поручение, он на мгновение прикрыл глаза. Ему самому сейчас хотелось просто поскорее заснуть, но сперва предстояло убедиться, что все дети поедят и будут устроены на ночлег. Только после этого можно будет лечь самому, а пока приходилось повторять про себя правила, повелевающие следовать своему долгу и запрещающие роптать на судьбу.
И все же в последнее время Лань Цижэню казалось, что даже столь выматывающие душу Ночные охоты лучше обычных ежедневных трапез в обеденном зале. Было что-то неловкое в том, что сейчас, накануне очередного Нового года, здесь за столами сидели лишь самые юные ученики и те, кто уже перешагнули порог старости.
И он, Лань Цижэнь.
Ему казалось, что он давно уже изгнал из души это чувство неловкости, душившее его когда-то в юности. Самый молодой из наставников — всего на год или два старше тех же приглашенных учеников! Практически самый юный глава делегации на всех клановых съездах — глава Не, еще прежний, тоже был молод, но все же старше, а остальные ордена и вовсе возглавляли люди, годящиеся Лань Цижэню в отцы. Только и оставалось благодарить свой высокий рост и широкие плечи, не позволяющие выглядеть совсем уж мальчишкой, да спешно отращивать бородку, прибавляющую ему хоть немного лишних лет.
Годы шли, и жизнь постепенно входила в колею. Одно поколение сменяло другое, и вот уже во главе всех остальных великих орденов оказались его ровесники. Первым стал Цзинь Гуаншань, за ним — Вэнь Жохань. Последним место своего отца занял Цзян Фэнмянь, и цикл завершился. В родном же ордене строгий облик, ставшая привычной бородка и неожиданно рано пробившаяся седина — первая появилась, едва ему минуло двадцать пять! — создали Лань Цижэню определенный образ. Он знал, что приглашенные ученики за глаза называют его «стариком», и это даже не возмущало. Лань Цижэнь столько лет бился над тем, чтобы выглядеть старше своего настоящего возраста — так стоило ли сердиться, что то в конце концов это ему удалось?
Однако теперь, двадцать с лишним лет спустя, он вновь чересчур остро ощущал свою неуместность. Лань Цижэнь совершенно точно давно уже не был мальчишкой — но не был он и старым. Однако другие люди сражались, пока он находился здесь, среди первых и вторых. Его племянники, его вчерашние ученики, его ровесники и даже люди, превосходящие его годами.
Лань Цижэнь понимал, что это упаднические мысли. Память будто наяву преподносила ему строки: «Запрещено роптать на выданные указания», «Запрещено представлять себя на месте других», «Запрещено нарушать прямое повеление главы ордена». Он делал то, что должен был делать.
Но это не мешало чувствовать себя мерзко.
Единственной отдушиной в этом царстве мрачных мыслей, как ни странно, оказалась госпожа Мэн. Тот неловкий разговор прошлой осенью, начатый ею и поддержанный им, вместо того, чтобы развести их подальше друг от друга, словно поспособствовал сближению.
Лань Цижэнь не помнил, когда в последний раз говорил с кем-нибудь по душам. Не помнил даже, было ли это вообще хоть с кем-нибудь, помимо брата. Даже племянникам никогда не приходило в голову спросить у дяди о чем-нибудь личном. Если маленький А-Хуань в раннем детстве и задавал вопросы о матери и отце, то о нем самом — никогда. А-Чжань и вовсе отмалчивался, лишь слушая их разговоры.
Да и что у него было спрашивать? Разве имел он, Лань Цижэнь, хоть что-то свое, личное? Вечная замена: замена отцу, замена главе ордена. Даже наставником он сперва стал исключительно на замену. Оттого и на все вопросы, что стекались к нему, следовало отвечать так, как ответил бы тот, кого он заменял.
Лань Цижэнь привык. Он не был яркой личностью, как его брат, но был достаточно сильным, чтобы вытянуть на себе все, что ему поручали. Для того ведь и существуют младшие братья, верно? Чтобы было кому стать опорой для старших…
Однако госпожа Мэн никогда не знала прежнего главу Гусу Лань. Мир заклинателей, совершенно чуждый ей совсем еще недавно, только начал открываться ей, и потому она смотрела на все чистым, неподготовленным взглядом. Госпожа Мэн не знала Цинхэн-цзюня, но познакомилась с Лань Цижэнем — и потому видела в нем не замену, а самостоятельного человека.
А еще она не была его ученицей, и потому не смотрела на него, как на подобие говорящего свитка с правилами. Госпоже Мэн хватало и возраста, и жизненного опыта, чтобы понимать: человек — это не только работа, которую он выполняет. Даже наставники, выходя за порог классной комнаты, становятся в первую очередь просто людьми.
Хотя, конечно, не то чтобы это относилось к Лань Цижэню: он-то себя «просто человеком» давно уже не чувствовал. Однако госпожа Мэн об этом не знала и вела себя с ним так, как будто он действительно был…