— О… — Яо сбился с шага, а взгляд его, казалось, нашел нечто очень интересное на другой стороне дороги. — Она… скажем так, попыталась. Дала мне вещь, которую он оставил ей. Однако… все это было напрасно.
Сичэнь, не отводя взгляда от расстроенного лица своего друга, нащупал его ладонь и крепко сжал в своей руке.
— Твой отец к тому времени погиб? — спросил он сочувственно. — Работа заклинателей непростая и опасная…
— О нет! — к его удивлению, из груди Яо вырвался горький смешок. — Он жив, и здравствует, и благоденствует. Просто у него есть законная жена и законный сын, и я, увы, совсем не вписывался в эту благостную картину.
— Даже если так, — нахмурился Лань Сичэнь. Его учили не осуждать никого сгоряча и не делать чересчур поспешных выводов, однако этот незнакомый человек породил в нем темное чувство неприятия. — Даже если он не захотел, пусть даже не смог признать тебя, он не должен был отказываться от тебя вовсе. Можно было хотя бы помочь с обучением, это не так уж накладно. Зато взамен он получил бы прекрасного заклинателя.
— У него их много, — мотнув головой, поморщился Яо. — Зачем ему один-единственный мальчишка, вокруг которого не будут смолкать сплетни, если у него под рукой целый орден?
Столь непривычное раздражение легко и быстро уступило место удивлению, и Лань Сичэнь воззрился на своего юного друга с любопытством. Последние годы он сопровождал дядю на советы кланов: отец не собирался покидать затвор, несмотря даже на более чем десятилетнее вдовство, и орден Гусу Лань старательно готовил юного наследника к месту, которое ему предстояло занять, и к обязанностям, которые дядя давно уже мечтал снять с собственных плеч. Лань Сичэнь был знаком с главами всех мало-мальски весомых орденов, примелькались ему и главы многих небольших кланов. Однако в лице Мэн Яо, как Сичэнь ни старался, ему не удавалось разглядеть знакомых черт.
— К тому же я и не похож на него вовсе, — правильно расценив его взгляд, невесело усмехнулся Яо. — В отличие от дара, внешность мне целиком досталась от матушки.
Он так и не назвал имени своего отца, а Сичэнь не стал выспрашивать. Во-первых, это было не очень-то вежливо, а во-вторых, он, по здравому размышлению, решил, что ему и правда лучше не знать, чтобы на следующем совете кланов не сверлить самодовольного гордеца возмущенным взглядом.
К тому же скоро им обоим стало не до дел далекого прошлого. Новости распространялись по Поднебесной подобно пожару, и одна из них была страшнее и тревожнее другой. Лань Сичэнь сперва узнал о произволе Вэней, затребовавших наследников кланов к себе на «перевоспитание», затем о слухах, ходящих о его брате, Вэй Усяне и Черепахе-губительнице, а под конец и о смерти собственного отца. Настала очередь Мэн Яо держать Сичэня за руку, когда тот, сидя в небольшой комнатке придорожной гостиницы, растерянно смотрел невидящим взглядом в пустоту.
— Я не помню его лица, — внезапно произнес Сичэнь, заставив и без того встревоженного Яо почти подскочить на месте. — В последний раз я видел его пять… нет, шесть лет назад. Когда мне нарекли взрослое имя, и дядя привел меня к отцу, чтобы спросить, действительно ли он хочет и дальше перекладывать свои обязанности, теперь уже на мои плечи. Отец тогда даже не стал с нами разговаривать, и потому его голоса я тоже не помню…
— Я дурной сын, — заключил он, медленно поворачивая голову и встречаясь покрасневшими, но абсолютно сухими глазами с обеспокоенным взором Яо. — Я не могу оплакивать его.
Мэн Яо потянулся и очень осторожно обнял его за плечи. Те, почти окаменевшие, дрогнули и позволили наконец своему хозяину согнуться.
— Мы обязаны быть почтительными к нашим родителям, — тихонько произнес Яо куда-то в висок Сичэня. — Однако сердцу нельзя приказать любить. Я знаю, Сичэнь-гэ, что ты сделаешь все, что должно, однако ты имеешь полное право любить только тех, кто заботился о тебе.
Он вряд ли рассчитывал, что его совет так скоро возымеет действие, однако Сичэнь встрепенулся. Вскинувшись, он посмотрел на Яо почти испуганным взглядом.
— Силы небесные, дядя! — воскликнул Сичэнь. — Он, наверное, сходит с ума от беспокойства: Ванцзи сражается с Черепахой-губительницей, отец умирает, а меня носит неизвестно где! Если с ним что-нибудь случится, я никогда себе не прощу…
— Я понимаю, — после небольшой паузы мягко сказал Яо. — Ты сейчас нужнее дома…
— Что? — Сичэнь все еще никак не мог прийти в себя от ужасной смеси обрушившихся на него новостей и сумбура собственных мыслей. — Даже не думай! До Юньпина совсем недалеко, а твоя мама и так ждала слишком долго. Мы не будем ничего менять в наших планах.
И на следующее утро они продолжили свой путь.
Уже никто не сомневался, что грядет война. За обедом в очередной гостинице они узнали о сожжении Пристани Лотоса и гибели ее хозяев. Сичэнь содрогнулся: лицо Цзян Фэнмяня от помнил куда лучше лица собственного отца. Судя по всему, Пристани Лотоса нападение обошлось дороже, чем Облачным Глубинам, хотя, по слухам, молодому поколению все же удалось спастись.
— Юньмэн стоит на ушах, и вся округа тоже, — с тревогой отметил Мэн Яо. — Юньпин далековато от Пристани Лотоса, но раз все ищут наследника Цзян, покоя не будет.
Они обменялись с Сичэнем понимающими взглядами. Наследника Лань искали почти два полных месяца, не уходя из города, в котором его видели в последний раз — а тогда даже войны как таковой еще не было.
— Твоей маме не стоит оставаться здесь, — первым высказал их общую мысль Сичэнь. — К тому же нам не хватит средств на то, чтобы обеспечить ей достойное проживание. Я надеялся добраться до Облачных Глубин и выслать еще денег, но не дело бросать одинокую женщину посреди грядущего безумия. Гусу находится дальше всех от Цишаня, они не пойдут к нам снова, завязнув в Юньмэне. Да и Цинхэ Не, насколько я знаю Не Минцзюэ, не сможет терпеть слишком долго.
— Ты предлагаешь… — осторожно переспросил Яо, и Сичэнь подбодрил его:
— Мне это кажется наилучшим вариантом. Но как ты сам смотришь на то, чтобы твоя мама отправилась с нами?
— Это… — щеки Яо вспыхнули бледным румянцем. — Это и правда было бы хорошо, Сичэнь-гэ! Вот только…
— Только? — встревоженно уточнил Лань Сичэнь.
— Вот только мне кажется, что твоему ордену сейчас будет не до меня, — со вздохом, решился озвучить мучавшее его уже не первый день беспокойство Яо. — Война на пороге, и я уверен, что ни один хоть сколько-то значимый клан ее не избежит. Меня некому будет учить, а даже если бы и было, мне самому совесть не позволит отсиживаться за высокими стенами. Если уж я и правда заклинатель, то от меня должна быть польза.
Сичэнь ощутил, как в его груди разгорелся теплый огонек. Каждый раз, когда он думал, что Мэн Яо уже не может быть еще лучше, тот открывался ему с новой стороны. Но все же он счел своим долгом мягко укорить его.
— Пользы будет больше, если твои знания станут обширнее, а опыт — глубже, — заявил Сичэнь, одновременно ласково поглаживая костяшки пальцев изящных рук, тонущих в его ладонях.
— Я знаю, — не стал спорить Яо. — Но все же — не сочти за обиду! — в твоем ордене строгие каноны, расписанные веками. Война же ждать не будет, и помощь каждого нужна уже сейчас. Мне стоит в первую очередь научиться владеть на должном уровне мечом, а к медитациям и наукам можно будет вернуться позже, когда вновь настанет мирное время.
— Мечом… — задумчиво протянул Лань Сичэнь.
Голос поколений Ланей твердил в его разуме, что всему свое время, и развитие обязано быть полноценным и гармоничным, однако самому Сичэню едва минуло двадцать лет, и он, уже опаленный первым дыханием войны, в душе понимал, что Яо прав.
— Знаешь, — произнес Сичэнь уже более воодушевленно, — если ты и правда хочешь именно этого, то я дам тебе письмо к Не Минцзюэ. Он сам отличный воин, и путь меча для него всегда являлся первостепенным. Как, впрочем, и для всего его ордена. Если кто и сможет в кратчайшие сроки поставить тебя в строй, так это глава Цинхэ Не.