Старый Синдбад качается: больше похожий на висельника, чем на пьяницу.
Каталептический жгут (нам известны аномалии в развитии Гребешковой мышцы и трех приводящих мышц в женских ляжках, а также мы знаем, что женщины от мужчин отличны кроме того еще и поясничной мышцей, которая есть лишь у одного из восемнадцати самцов) более неминуемый и роковой, чем его железная парадигма.
Но в повешении — Омоложение старика.
Единым усилием трицепсов маленький человечек отбрасывает свой недоуздок из плоти с костями, а затем — обвивает руками покорную талию, и дыханием из ноздрей, поскольку прижаты уста к устам, — ее будит.
Даже Медея[190] была бы рада, если б таких результатов добилась в омоложении дальнего родича.
И так, через неприкрытую дверь, Эмманюэль Бог взирал — под луной, улетевшей, чтоб диском осесть на потолке, из стеклянного сарбакана[191] лампы — на свое творение предусмотренное.
Адам, прикрытый «мехами похмелья» — маской блевотины — да, Адам XX века — прилепить к его телу ту половину, что отъял Другой Бог…
В начале[192].
Орган независимый по всем законам пространства вот уже несколько тысяч лет, ЯИЧНИК, ранее был растворен в Человеке универсальном, едином.
НОТАРИУС.
Эмманюэль Бог безмятежно вознесся, после сего допущения[193], на небеса голубой мансарды своей.
XV
Божья Жена
Taenia solum[194]
И Дух Божий носился над водою[195]…
У окна мансарды.
Всю ночь соловьиная трель, вступившая после визга пилы нотариальной, в ланпольских платанах, посаженных в шахматном порядке, доносилась раскатисто словно тачка, что требует масла для смазки.
Эмманюэль Бог никаких угрызений не слышал — лишь этот несносный скрип.
Он с удовольствием в нем признал приближение Правосудия колченогого.
Но не пристало же Богу (Эмманюэлю) правосудную тачку одаривать каплями масла.
Другой Бог проронил на нее слезу, желтую и сладкую, полную солнца.
Это был день посвящения.
Эмманюэль Бог знал превосходно, что умерщвлением Варии (умерщвлением более реальным, чем по законам плоти исключение из вселенной, чем изгнание за грань Абсолюта — любым тесаком, орудием огненным Ангела, что запирает Рай…) он не убил Мириам!
НАПРОТИВ.
Истинная Мириам пребывала вне Варии.
Из окна, открытого в желтую тишину, над платанами и амфитеатром домов ланпольских, он созерцал, на холме, что превыше всего, Статую Итрон-Вария[196].
Ступни Девы — под платьем.
Не видно, попирает ли Дева дракона.
Под подошвами у нее — три ступени и целый пьедестал гранитной твердыни.
Тропинки стелятся, извиваются вкруг холма, и спускаются пить у ручья мукомолен.
Эмманюэль Бог не стал смотреть, где они прерываются, ибо застыл перед их головой.
Он заключил — довольно правдоподобно, — что она раздавлена под пьедесталом.
Ибо тропа нигде не отгибалась, как завитой уголок пергамента, от земли.
Земля была выткана змеями.
Крестный ход в этот час, как всегда в воскресенье, растекался — зыбью тщательно сделанных образков корабельных — то по тропинкам, то изливаясь на бархат полей и зябко кутаясь в складки.
Огромный морской змей Левиафан[197] также явился главу треугольную возложить под хрупкую пятку Мириам, — с легкостью приподнявшей свой гранитный ботинок.
И когда песни сирен теряются на ветру, — под которым дрожат вздыбившиеся по курсу суденышки в том же ритме, что и спинной плавник у чудовища, — сбегаются дети с этим ветром играть.
Их воздушный змей вздымает свой крест, белее и выше, чем крестных ходов кресты (как крестики на покровах алтарных у Гроба. Господня), насаженный на рукоятку хвоста, как жаворонок в полете.
Мелюзина…
С внезапным дождем, как часто бывает в Ланполе — заплакать, как видно, Богу Другому пришлось, поскольку Эмманюэлю самому не хотелось, — ветер стих.
Огромный Питон зари нырнул в облака и вислоухую голову скрыл, как и прочие гадюки, что переплелись меж собой, дабы заснуть в своем змеином логове.
Эмманюэль снизошел и, на ковре из рептилий, стал молиться рядом с воздушным змеем, слегка исказив — учитывая обстоятельства — заключение своей Ave…
— … Молись за нас…
Ныне — в час нашей смерти[198].
190
Медея (
Согласно другим версиям, Медея готовила омолаживающее зелье для Эсона (Овидий. Метаморфозы VII 171–291), вернула молодость кормилицам Дионисия, а также самому Ясону (Гигин. Мифы 182, из Эсхила; Ликофрон. Александра 1315; схолии к Еврипиду).
191
Сарбакан (
193
Фр. сущ. assomption имеет два значения: с прописной буквы —
197
Левиафан (ивр. «скрученный, свитый») — чудовищное морское животное, описываемое как змей или дракон в Ветхом Завете, иногда отождествляется с сатаной.
198
Аве Мария (лат. Ave Maria) — католическая молитва Богородице (Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь). Эмманюэль, «учитывая обстоятельства», т. е. свою близкую казнь, убрал союз «и» в последней строчке.