Как только пение прекратилось, Психее было доложено, что теперь ей пора и отдохнуть. Тут ею овладело легкое беспокойство, смешанное с безотчетным страхом, который девушки обыкновенно испытывают в день своей свадьбы. Психея, однако, решила подчиняться всему, что ее заставляли делать. Ее уложили в постель и оставили одну, а через мгновение тот, кто должен был стать ее властелином, вошел в спальню и приблизился к Психее. То, что они говорили, равно как и другие, еще более существенные подробности, остались для всех тайной. Однако на другой день нимфы улыбались, поглядывая на Психею, которая краснела, видя, что они смеются. Впрочем, это не особенно смущало нашу красавицу, и она казалась нисколько не печальнее, чем обычно.
Психее не понравилось в первой брачной ночи только одно: супруг покинул ее до рассвета, сказав, что в силу важных причин он не может ей открыться, просит ее сдержать свое любопытство и не пытаться увидеть его. Разумеется, любопытство ее от этого лишь усилилось. «Какие могут у него быть причины? — спрашивала себя юная супруга. — Почему он так прячется от меня? Видимо, оракул сказал правду, рисуя его нам как некое грозное существо. Однако, судя по нежности его рук и голоса, его никак нельзя назвать чудовищем. Но боги никогда не лгут. У моего мужа, вероятно, есть какой-нибудь большой телесный недостаток. Если это так, я, должно быть, очень несчастна!» Эти мысли омрачили на время радость Психеи, но ей удалось все же прогнать их и не отравлять ими сладость брачных радостей.
Как только ее супруг удалился, Психея отдернула занавеси на окнах. Еще только светало. В ожидании утра наша героиня задумалась о своих приключениях, особенно о том, что произошло с ней ночью. Хотя, по правде сказать, это последнее отнюдь не казалось ей особенно страшным, Психею не покидала мысль об удивительном муже, который не желает, чтобы его видели. Психея так углубилась в свои размышления, что забыла минувшие невзгоды, вчерашние страхи, прощание с отцом и матерью, как и вообще их обоих, и на этом уснула. Во сне супруг предстал ей в образе юноши лет пятнадцати-шестнадцати, прекрасного, как сам Амур, и похожего на бога. Преисполнившись восторга, красавица целует его; он хочет ускользнуть, она кричит, но никто не приходит ей на помощь. «Каков бы ты ни был, ты бог. Я держу тебя в своих объятиях, о прелестный супруг мой, и буду любоваться тобой, сколько пожелаю». От глубокого волнения она проснулась, и у нее осталось лишь воспоминание о сладкой мечте. Вместо юного супруга Психея, видела вокруг одни украшения и позолоту, а это было не то, чего она искала. Тревога снова охватила ее, но сон сжалился над ней, и ею вновь овладели его чары. Так закончилась ее первая брачная ночь.
Так как был уже поздний час, нимфы вошли к ней и застали ее еще спящей. Ни одна из них не спросила Психею о причине ее сонливости и о том, как она провела ночь; они спросили ее только, не угодно ли ей встать и как она желала бы нарядиться. С этими словами они показали ей множество всяких одежд, по большей части весьма роскошных. Психея выбрала самую простую из них, торопливо поднялась и позволила себя одеть, всем своим видом показывая, как ей не терпится познакомиться с чудесами дворца. Ей показали все комнаты. Не было ни одного уголка, ни одной каморки, куда бы она ни заглянула и где бы ни обнаружила чего-либо достойного удивления. Затем она прошла на балконы, откуда нимфы показали ей весь дворец и — насколько девушки способны разбираться в таких вещах — описали ей его архитектуру.
Тут Психея вспомнила, что не рассмотрела как следует некоторые гобелены, и вернулась обратно в покои: как все молодые особы, она хотела увидеть все сразу, но не знала, на чем ей остановить внимание. Нимфы едва поспевали за нею — так быстро, подгоняемая нетерпением и любопытством, перебегала она из комнаты в комнату, торопливо осматривая диковины дворца, где силою чар было собрано все, нигде больше не виданное и, казалось бы, немыслимое.
15
17
18
19
20