— Вам нужно вспомнить что было той ночью. — вынырнула меня из воспоминаний и уперто добивалась ответа, несмотря что это опасно для нее. — Моя обязанность увидеть результат вашего лечение.
Я убрал руку и вальяжно уселся на кресло, опять качая колени, будто нервишки шалят у меня в голове. А это так и есть. Я был на нервах. Руки соединил в виде домика и сконцентрировался на неё. Женщина немного расслабилась, решила больше не нажимать кнопку вызова, поправила свой халат как обычно делают врачи, сконцентрировалась на меня.
— Если я признаюсь, то какая от этого для меня польза? — громко спросил, что та подпрыгнула от ещё больше страха. Боится, и все равно приходит. Полгода меня никто не навещал, а она приходит. Спасибо мамочке, но от этого мне кажется ещё хуже.
— Артур. Моя обязанность вам помочь вылечиться. Если вы скажите, что было тогда, то мы увидим результат вашего здоровья. И ваш срок лечение уменьшиться. Ведь вам в суде приняли вердикт. Окончательно невменяемость. Вот поэтому вы находитесь не в тюрьме, а в психиатрической больнице. Чтобы вы вылечились от недуга.
— Чушь. Полная чушь. — крикнул я. — Я вам не верю, как и всем. — потом резко к ней наклонился и гортанно спросил. — На кого вы работаете?
— Артур, вы перегибаете. — задрожала она.
— Сколько вам заплатили, чтобы меня с психбольницы в тюрьму посадить, а там я уверен, меня ждёт расправа. Горло перережут, и никто не узнает. Ведь таких как я больных на всю голову в тюрьме намного больше, чем здесь в психушке. А я не больной. Не шизофреник. Не психопат, черт. Как я устал, это говорить всем одно и тоже. Каждый день. Каждый божий день.
— Артур, я давно изучила вашу биографию, и не стану врать. Я не хотела браться за ваше дело. Видит бог, не хотела. И скажу вам прямо в глаза. — она сделала паузу и продолжила. Смело. — Вы очень нехороший человек, и ваша психика, как и ваша вся жизнь сильно вас под шатала. Из-за этого вы потеряли все что у вас было. Ранее ваша жизнь была целью для ваших врагов. А теперь ответьте мне. Кому вы нужны сейчас? Без власти и денег. — бьет прямо в цель. — У вас нет ничего и никого. Нет тех, кто готов убить вас или убить за вас. Вы стали никем. Пустышка. Нищий и больной на свою голову. И я единственный человек, который могу вам помочь. Но у меня тоже есть предел. И сегодня я поставлю вам ультиматум. Либо вы говорите мне правду что было, либо это будет последний наш сеанс. Так как не намерена слушать одно и тоже, и терпеть вас.
Я молчал. И она в конец вздохнула, закатила глаза и привстала, чтобы выйти.
— Я как понимаю, наш разговор исчерпан. И я могу идти домой к своей семье.
— Я скажу. — ответил я.
Она замерла. Господи. Я даже имени ее не помню. Как к ней обращаться? Раньше мне не было надобности знать, а сейчас.
Потому-что я услышал ее. И понимал, что возможно это конец, чувствовал нутром что нужно ее оставить. Она обратно села и трясущимися руками включила диктофон в своём телефоне, и замерла, ожидая меня.
Я постукивал пальцем деревянный подлокотник кресла и углублялся внутри темного туннеля в моего разума. И опять резко начало болеть голова. Воспоминания жестко бьет по больному месту. Но мне надо. Надо увидеть ее вновь.
— Повторяю вопрос. Что вы делали в ночь дня рождения вашей супруги?
И я как под гипнозом. Ухожу спиралью ввысь, и голова от этого закружилась.
И эта комната. Проклятая комната. И она.
— Я помню, как я разговаривал с Евой.
— Что вы тогда чувствовались?
— Я помню, что был зол, но ощущаю глубокое разочарование. Я не пойму, что это со мной. Смешанные чувства.
— О чем разговаривали?
— Она мне изменила, и она этого не отрицала.
— И что тогда вы сделали? — я закрыл глаза, пытался сконцентрироваться. И как бы я не оправдывался, я был виновен. Нет для меня прощения. Я вижу ее запуганную и плачущую. Я помню. Но внутренний голос кричал мне что это ложь. Что это не я. Но память меня не обманывает. Я помню.
— Убил. Порезал ножом ее и нашего ребёнка.
20 Глава. Воспоминание
Восемь месяцев назад
Я помню, как прошла наша свадьба. Никаких пышностей и салютов. Свадебного платья и цветов. Банкета и гостей. Трехэтажного торта и тостов.
Только я и она. Моя. Моя жена.
И все это проходило дома. Потратив немалую сумму на организацию вне загса, хотя, для меня это мелочь, по сравнению того, что она теперь моя. Навсегда. Она стоит большего.
Ева в серебряном коротком платье, которое просто висела в шкафу с этикеткой от дорогого бренда. А я просто в чёрных брюках и в белой рубашке, и даже не поленился надеть галстук, для формальности. Все-таки как бы свадьба.
Выборы в свидетелей мы не парились. Даже как-то странное чувство, думать, просто мы. Хотя пора привыкать. Ради неё я готов меняться вновь. Только ради неё.
А свидетелей мы выбрали мою маму, Ева настояла, ну и Глеба. Так как он всегда был под боком.
Я сказал своё заветное. Да, и она в ответ меня не подвела. Одели кольца и нежный поцелуй. Мама хлопала ладоши, радуясь нашим первым шагом на будущее. Глеб просто пожал знак уважения и поздравления.
Вечерний семейный ужин, где всю дорогу слушали как мама рассказывала про наше детство, но мы не сводили друг от друга глаза. Ждали. Ждали нашей брачной ночи. И приходило вновь обманывать маму, что беременность проходит хорошо, когда она интересовалась о состоянии Евы. И теперь надо срочно исправлять. И я предвкушал как мы будет это делать. Не отпущу ее. Месяц, может два, надо будет три месяца буду держать ее в постели, и любить, пока не забеременеет.
А когда настало время, мы были просто счастливы. Насколько я видел и понимал, как она не сопротивлялась и отдавала мне ту же любовь и страсть.
Губы, опухшие от страстных поцелуев. Глаза, отёкшие от бессонной и бурной ночи. И тело ломало от физической разрядки. Потом после этого весь день проспали. Но на следующую ночь продолжалось вновь. День с ночью перепутали, но нам было все равно, работу временно доверил Глебу и Константину, а сам кайфовал, кайфовал тогда потерянным временем.
Так прошло недели две. Я до сих пор не могу прийти в себя. Она лежит рядом, полуголая, такая красивая, закинув на меня одну ногу и руку. Пусть мне было некомфортно, но очень приятно ее чувствовать на себе. Ева мирно лежала и сопела. А я ею любовался. Левой рукой гладил ее голое бедро чувствуя под своей ладонью мягкую и светлую тёплую кожу. Мысленно благодарил Бога за этот дар, о котором боялся даже мечтать. Особенно то как она закрыла глаза на свое прошлое. Закрыла тему о том дне, как только я ее похитил. И я понимал, что для неё это больная тема, и когда пытался извиниться перед ней, она закрывала ладонью мне губы и просила забыть и не вспоминать. Нутром все равно чувствовал, что она держит в себе эту обиду, возможно даже злость. Но я заслужил это, и думал, что она отвернётся навсегда. Ведь так оно и есть, я бы не простил. А она простила. Не словами, не глазами, а поведением. Хотя я не достоин даже этого. Какая она сильная, я бы не смог, а она смогла. И даже ни разу не сказала, что она меня любит, я и так знал, и видел, что ей это даётся тяжело. Ведь она приняла меня, такого монстра, насильника, похитителя и бандита.
— Мне пора. — тихо шепнул ей на уху. Знал, что проснулась от моих прикасаний и ласк, но не открывала глаза. Жучка.
Ева открыла глаза и смотрела куда-то прямо, будто думала о чем. А я боялся ее мыслей. Как бы ни было, знал, что она до сих борется и мириться с судьбой. Иногда кажется, что это все ложь и обман. Спектакль и кино, но потом понимал, что она смирилась. Видно, по ней что она не сопротивляется, живет, и дышит рядом со мной, как я и хотел.
«— Что тебя тревожит?» — каждый раз я спрашивал у неё, когда видел ее в таком состоянии. А сам боялся ответа. Страшно услышать правду в глаза, но я был готов принять. Но она не отвечала, говорила, что просто устала. А самому больно видеть ее такой грустной.