Робость путешественника во времени можно понять. Трагедия – впереди, она неизбежна, и, может быть, всё уже началось…
Пока не началось, жму Вашу руку, и линяю до следующего письма.
-14-
Приветствую Вас, Серкидон!
Каким Вы представляете себе бога любви? Наверняка, как на картинках: кудрявым мальчиком-шалуном, с неизменным луком в руках, с пухлыми щёчками и голой попкой. Этакий невинный малыш, которому так и хочется надеть памперс. В то же время это стрелок, мишень которого – человеческое сердце…
Вот что сказал Вольтер: «Кто б ни был ты! Склонись перед младенцем сим://Он был владыка твой, иль есть, иль будет им»67.
В романе византийского писателя Никиты Евгениана68 этого владыку обзывают: «звериным отродьем», «исчадием леса», «пиявкой болотной», свирепым, беспощадным и коварным чудовищем, которое впивается в сердца своих жертв, грызёт их, рвёт на части; неугасимым огнём, жгущим, палящим, сжигает свои жертвы.
Так что, Серкидон, ненадолго мы вытерли слёзы. Продолжим наши страдания. И уже на Родине, в России.
Иван Бунин – «Митина любовь».
Встретились Митя и Катя. «…они, едва познакомившись, вдруг почувствовали, что им интересно говорить (и хоть с утра до вечера) только друг с другом… Митя столь неожиданно оказался в том сказочном мире любви, которого он втайне ждал с детства, с отрочества. Этим временем был декабрь, – морозный, погожий, день за днём украшавший Москву густым инеем и мутно-красным шаром низкого солнца».
Говорят, зимой человеку трудно влюбиться – организм не верит своему счастью, он ждёт влюблённости не раньше марта. Но, вероятно, это относится к людям, ослабленным сменами лет и зим, а у молодости свои законы.
«Январь, февраль закружили Митину любовь в вихре непрерывного счастья, уже как бы осуществлённого или, по крайней мере, вот-вот готового осуществиться». Что же касается Катиного чувства, то смотрится оно не больше чем легкомысленная влюблённость. Катя то наигрывала, то кокетничала. Она была взрослой девушкой, ей нужен был кто-то рядом – сопровождающий, кавалер. Митя? Ну, пусть будет Митя.
Трещина в отношениях наметилась быстро. Катя мечтала быть актрисой. Занятия, репетиции, общение с людьми искусства, о которых она рассказывала Мите, очень увлекали её. Она не говорила впрямую, что её будущая жизнь в искусстве для неё важнее, чем Митя с его любовью, но сердце влюблённого не обманешь. Митя всё чувствовал и ревновал. Ревновал и к искусству, понятию абстрактному, ревновал и к мужчинам весьма конкретным. Они дразнили Катю различными возможностями воплощения её мечтаний, обещали сделать для неё нечто, подбрасывали ей разные наживки, с целью выудить всю Катю.
«Ты же сама мне говорила, что Буковецкий уже звал тебя ужинать в Стрельну, а Егоров предлагал лепить голую, в виде какой-то умирающей морской волны».
Катин экзамен в студии стал для Мити тяжёлым испытанием. Директор студии, самодовольный актёр, говорил веско и властно, так, точно была Катя его полной собственностью. А Катя читала.
«… читала она с той пошлой певучестью, фальшью и глупостью в каждом звуке, которые считались высшим искусством чтения в той ненавистной для Мити среде, в которой уже всеми помыслами своими жила Катя». И в довершение Катины слова:
«Какой ты глупый! Разве ты не чувствовал, что я и читала-то так хорошо только для тебя одного!»
В конце апреля Митя решил уехать в деревню. Он ревновал уже постоянно, замучил своей ревностью и себя, и Катю. «Да, уезжай, уезжай, я больше не в силах! Нам надо временно расстаться, выяснить наши отношения». Решили встретиться летом в Мисхоре. Катя в начале лета тоже уезжала из Москвы. Мать увозила её в Крым. В общем, «Дан приказ: ему – на запад, ей – в другую сторонУ».
«А почему не в стОрону, а в сторонУ?» – спросите Вы. А потому, что время было военное, горячее, некогда было в ударениях разбираться. Ударяли и стукали куда попало. И потом ведь не на холмАх а – «На хОлмах Грузии лежит ночная мгла…»69 И ничего – столько лет прекрасно лежит…
68
Евгениан Никита (около 1100 – после 1170), до нашего времени сохранился его роман «Дросилла и Харикл».