— Мне рекомендовал вас Варягин. Олег Валерьевич Варягин.
— Варягин?! — вот тут Люба окончательно проснулась.
— Может я не вовремя?
— Да нет, что вы! Говорите, я слушаю.
— Видите ли, у меня есть некоторые проблемы…
— Да-да, я в курсе.
— В курсе?
— Мы с Олегом Валерьевичем много говорим… На разные темы. В том числе и о его знакомых, -заторопилась Люба. — То есть, я конечно, не в курсе ваших проблем, но я в курсе, что у Олега Валерьевича есть старый знакомый Михаил Борисов. Так что у вас случилось?
— А что он про меня рассказывал?
— Ничего не рассказывал, — врачебная этика прежде всего. — Просто упомянул пару раз фамилию, и все.
— Я могу записаться к вам на прием?
— На прием? — Люба знала и о его материальных проблемах. — Разумеется, можете. Когда вам удобно?
— В любой день. Я скажу вам адрес поликлиники…
Он очень долго переспрашивал адрес и записывал все старательно, словно школьник, каждый поворот дороги и ориентир. Да, реакция у этого Борисова явно была замедленной. Наконец, с тем, как доехать до поликлиники, разобрались.
— Это дорого стоит? — очень тихо спросил Любин собеседник.
— Сто рублей в час, — сумму она назвала приемлемую для этого человека, хотя и намного меньше той, что брала в действительности со своих клиентов. Но здесь был иной случай. Если же вообще денег не спросить, то будет что-то подозревать. Благотворительность нынче не в моде, и у врачей-психотерапевтов тоже.
— Да? — явно обрадовался ее собеседник. — Это меня устраивает!
— Ну и хорошо. Я вас жду часам к пяти. Устраивает?
— Конечно!
«Сказать Стасу, или не сказать?» — подумала Люба. А что, собственно, сказать? Это ее работа, а работой своей любовницы он не интересуется.
…К разговору с Борисовым она готовилась весь день. Главное не дать ему понять, что Варягин был достаточно откровенен и многое о своем бывшем кладовщике рассказал. Она, Люба, должна делать вид, что ничего не знает.
В целом день прошел достаточно скучно. Дорого одетая женщина средних лет долго и нудно жаловалась на своего мужа, так что Люба начала испытывать к тому симпатию. Кончилось же все неожиданно.
— Так он к вам завтра зайдет? — спросила под занавес ее пациентка. Весь сеанс она, не переставая, прокручивала на безымянном пальце правой руки обручальное кольцо с крупным бриллиантом.
— Простите?
— Муж к вам зайдет? — На мгновение женщина оставила кольцо в покое. — Я все это затеяла ради него. Вы должны внушить мужу мысль, что лучше меня ему никого не найти.
— Я так поняла, что муж вас не устраивает. Так зачем же…
— Устраивает, устраивает! — воскликнула женщина и снова тронула указательным пальцем левой руки кольцо. Оно быстро-быстро завертелось, бриллиант беспрерывно сверкал. — Очень устраивает! Я не работаю, денег имею достаточно, заботами не обременена. Мое желание сохранить это положение, только и всего. Но последнее время… Я что-то чувствую, понимаете? Так он зайдет?
— Хорошо.
— А вы мне потом расскажете, о чем он думает.
Некоторые пациенты Любу шокировали, особенно женщины. Мужчины, те были обременены проблемами бизнеса, а вот их жены в большинстве случаев просто скучали. Похоже, и эта не знает, куда время девать. Мало ей пользоваться всеми благами земными, надо еще и в душу к кормильцу залезть! Не замышляет ли чего, не собирается ли уходить?
— Может, вам сходить к гадалке?
— К гадалке? — удивилась женщина.
— Ну да. Знаете, это вас развлечет.
— Да? Вы так думаете? Может быть. Я ж хотела по науке. К гадалке. Г-м-м…
…Борисов пришел в половине пятого. Провожая очередного пациента, Люба увидела в коридоре мужчину, одетого в старый, но старательно вычищенный костюм. Ботинки у него тоже были надраены до блеска, хотя и не новые.
— Вы Борисов?
— Да, Борисов Михаил Анатольевич.
— Вы раньше пришли на полчаса.
— Ничего, ничего, я посижу. Вы не беспокойтесь.
«Либо он вообще не способен кого-то убить, либо великолепный актер», — подумала Люба. Ровно в пять она открыла дверь кабинета:
— Заходите, пожалуйста. Присаживайтесь в кресло.
Он неуверенно огляделся. Кабинет у Любы был маленький, но довольно уютный. Ничего, сейчас этот человек осмотрится, привыкнет к окружающей обстановке, и разговорится. Надо его только немного расшевелить наводящими вопросами.
— Вы всегда стараетесь приходить раньше назначенного времени? В любое место?
— Да, знаете ли. Боюсь опоздать. Но мне даже приятно посидеть с полчаса где-нибудь в коридоре, настроиться, так сказать. Потом уж не так страшно.
— Вы работу ищите, так?
— Да. Давно уже ищу.
— Просто когда вы говорите о коридорах, о страхе…
— Собственно, в этом и есть моя проблема. Я не понимаю, почему не могу найти хорошей работы. У меня нет таких недостатков, которые… Словом, вредных привычек…
Люба не хотела переводить разговор на Варягина. Человек пришел за помощью, а она врач. Пусть уж милиция с убийствами разбирается. Но Борисов через некоторое время сам заговорил о бывшем хозяине:
— … хорошая работа. Я, вот, не умею себя защитить. Не верят, ну что ж. Почему-то те, кто врут, в себе уверены. А я, вот, правду говорю, а оказываюсь виноватым. Так что ж, учиться врать?
Она молчала, слушала. Слушать — ее работа. Если психотерапевт начинает давать советы, это уже непрофессионализм. Надо подводить пациента к мысли о том, какое решение ему принять, как найти выход из сложной ситуации, но ни в коем случае это решение не подсказывать и не навязывать.
—… наказывает. Вот ему тоже досталось, хотя он хороший человек. Но слушает людей плохих. И им верит. Почему человек не видит тех друзей, которые ему по-настоящему друзья, а врагов своих возвышает? Почему?
— Вы давно знаете Варягина? В близких с ним отношениях?
— Да ни с кем я не могу быть в близких отношениях! Я навязываться не умею. Видите ли, в результате эволюции гомо сапиенс постепенно переродился в эго сапиенс. Человек разумный стал эгоистом разумным. «Я» прежде всего, а с остальными надо поступать в интересах своего «я». И получается, что люди хорошие только с теми, кто выгоден. Отсюда и доброта эгоистичная, с выгодой, с подтекстом. А я словно и не эволюционировал вместе с прочими, остался так сказать, на первой ступени, а потому никак не могу приспособиться. Когда хочешь кому-то стать другом, то получается все наоборот. Люди правду и искренность до себя не допускают. А вдруг да от этой правды будет больно? Боли никто не хочет, душу, значит, на замок. Как сблизиться с понравившимся тебе человеком, тем более что он начальник, а ты никто?
— Теперь вы почувствовали равенство, и решили с ним сблизиться?
— Да. Я к нему зашел. По-дружески. Помощь предложил.
— Очень хорошо.
— Да ничего хорошего! Он, ведь, мучается, страдает. Но думает, что ему только деньги нужны. Получит деньги, вновь побежит по тому же кругу. Все эти люди вновь к нему вернутся и будут пользоваться.
— А что, по-вашему, может облегчить его страдания?
— Бросить все, фирму продать, квартиру тоже. Я ему домик в деревне предлагаю. Тишину, покой. Разве плохо?
— А если он не хочет?
— Ему покой нужен, — упрямо сказал Михаил Борисов. — Сейчас, как никогда нужен покой. И я ему помогу.
— Вы лекарства какие-нибудь употребляете?
— Лекарства?
— Ну, я к тому, что если буду выписывать вам успокоительные таблетки…
— Выписывали уже. И успокоительное, и снотворное.
— Пьете их? Таблетки?
— Нет. Не пью.
— Почему?
— Да не хочу я успокаиваться! Я переживаю. За людей.
— Скажите, а кто вам их выписывал?
— Доктор. Невропатолог.
— По причине?
— Я вроде бы, когда сильно нервничаю, агрессивным становлюсь. То есть, не всегда конечно, а если здорово припечет.
— Что значит, припечет?
— Ну, припечет. Сам не знаю, как это происходит. Но, вроде бы, когда я сильно нервничаю, меня трое человек не могут удержать. Сила какая-то просыпается. Когда мне за кого-то очень уж надо заступиться.