— Отчего же? Милая девушка. А почему такая толстая и бледная?
— Люська? — обиделась Люба за лучшую подругу.
— Сосиска.
— Молочная потому что.
— А... Единство формы и содержания. А ничего, — высказался он, откусив кусочек.
— Ты вроде по делу.
— Так что, и кормить меня не надо? Твоя подруга, между прочим, добрее.
— А ты осмелел.
— Так нас нее только что благословили. В прихожей.
— Люська не попадья, — хмуро заметила Люба.
— Значит, будет крестной матерью.
— А серьезно?
— Серьезно, я навел справки о Михаиле Стрельцове. Как ты и просила. И пришел об этом поговорить.
— Почему ж так поздно?
— Ты психолог. Догадайся.
Вместо того чтобы выставить его за дверь, Люба аккуратно развернула газету и вытащила из нее белую розу. Сердце не камень.
— Ну, давай поговорим о Стрельцове, — сказала она.
— Давай, — охотно согласился Стае. — Во-первых, ты так и не сказала, откуда узнала, что его убили. Только на этот раз давай без цыганки. Дело серьезное.
— Я веду частные консультации через Интернет. Павел Петрович Стрельцов, его отец, — один из моих пациентов.
— Ты ведешь частные... Люба, ты это серьезно?
— А что, закон это запрещает?
— Нет, конечно. Но почему не в поликлинике, как раньше? Почему через Интернет?
— Мне так удобнее.
— И ты лечишь Стрельцова-старшего от психической травмы? Есть от чего!
— Да?
— Его молодая жена третий месяц находится в следственном изоляторе! Дело скоро в суд передадут.
— И ни у кого не возникает сомнений в том, что Михаила Стрельцова убила мачеха?
— Дело настолько ясное, что сомнений не возникает: внезапно вспыхнувшая ссора, Стрельцов-младший заметно навеселе, да и юная мачеха не вполне трезва после двух бокалов шампанского, слово за слово, они вылетают на площадку перед лестницей, а в кадке с пальмой торчит ржавый нож. Она хватает нож и втыкает его в спину Михаила Стрельцова. Он падает вниз, весьма неудачно, и в довершение ко всему ломает себе шею. На ноже только ее отпечатки пальцев. Заметь: только ее. И ничьих больше. И наконец, свидетели.
— А кто свидетели?
— Ее родители, вот кто. Мать, конечно же, дочь выгораживает: «Я вошла в дом и сразу же увидела лежащего Михаила Стрельцова. Больше ничего не знаю».
— А отец?
— То же самое. Утверждает, что зашел в дом одновременно с бывшей женой. И тоже увидел лежащего Михаила Стрельцова. В доме никого больше не было.
— Прислуга, домработница?
— Приходящая. В огромном доме жили только трое: Павел Петрович Стрельцов, его молодая жена и сын. А в этот вечер в доме было пять человек. Один из которых сразу отпадает из подозреваемых, потому что Михаил Стрельцов труп.
— Она призналась?
— Кто? Полина Стрельцова? Нет. Третий месяц говорит одно и то же: «Когда выскочила из гостиной на шум, Миша уже лежал внизу.
Мертвый».
— А призналась в том, что ругалась с ним перед этим?
Факт ссоры не отрицает.
А из-за чего вообще вспыхнула ссора?
— Вот об этом молчит. Вообще, почему они были в постоянном конфликте со Стрельцовым-младшим — это загадка.
— Как почему? А наследство? То бы ему все досталось, а то молодой вдове, если бы Павел Петрович умер раньше нее. При такой разнице в возрасте это сомнений не вызывает.
— Но Михаил Стрельцов и сам был богатым человеком.
— Денег никогда не бывает много. Я не говорю, что все богатые обязательно жадные, но от денег никогда не откажутся, это точно. И то, что считают по праву своим, тоже не упустят. А может, он за мать обиделся? За ее светлую память?
— Дело я не смотрел, — задумчиво сказал Стае. — Разговаривал со следователем, который ведет следствие. Но насчет светлой памяти сомневаюсь. Не таким человеком был Михаил Стрельцов. Мне так кажется.
— А каким?
— Слушай, а нам это надо? Я занимаюсь делом твоего убитого мужа. А это, между прочим, верный «глухарь». Как всякое заказное убийство.
— Все-таки заказное?
— Кстати, я выяснил то, что ты просила. Ты была права: послание Ромео было отправлено из того самого Интернет-кафе, где работает Сергей Иванов. Телефонный номер зарегистрирован за ними.
— Не может быть! — охнула Люба.
— А что ты так напугалась?
— У Люськи же с ним роман! А он убийца!
— Прекрати паниковать! Если он Ромео, то у него в активе только угон машины и неудачное покушение на твою жизнь.
— А на жизнь Олега?
— Спорный вопрос, потому что когда машины столкнулись, он был уже труп. На жизнь трупа покушаться нельзя, даже если разница всего в долях секунды. Стрелял кто-то другой. А ты ничего нового не вспомнила?
— Нет, у меня голова все время занята Стрельцовым-младшим.
— И напрасно. Я ж тебе сказал, что дело готовится для передачи в суд. Следователь надеется на чистосердечное признание Полины Стрельцовой. Доказательства оперативники как-то не очень активно ищут, надеются опять же, что следователь выжмет из девушки признание в убийстве. Потому что и мотив, и орудие убийства налицо. Про ее отпечатки на рукоятке ножа я уже говорил.
— А если тебе все-таки посмотреть дело? И еще раз поговорить со свидетелями? С ее матерью и отцом?
— Пойми: они ж родители. И их позиция вполне закономерна. Зять-то убит. А посторонних в доме не было. Самое правильное говорить, что ничего не видели, ничего не знают. Может, докажут, что их дочь не убивала Михаила.
— Ну да! А труп повесят на привидение.
— Вообще, я не понимаю, чего ты суетишься?
— Ну не могли эти двое войти в дверь одновременно! Не могли! Стрельцов пишет, что они очень удивленно друг на друга смотрели. Встреча-то была неожиданной. А если бы бывшие супруги вошли в дом вместе, успели бы переброситься парой слов. Кто-то из них пришел первым, понимаешь?.
— И что, этот кто-то мог подняться бесшумно на второй этаж, взять из кадки нож, ударить повернувшегося спиной к незнакомому человеку Стрельцова-младшего и пулей слететь вниз?
— А если к знакомому? Почему ты уверен, что Михаил не был знаком с родителями мачехи? Он же говорил отцу о сюрпризе.
— О каком сюрпризе?
— Вот это ты и выясни. Поговори сначала с женщиной.
— С Алиной Линевой?
— Это мать Полины так зовут? Что-то знакомое.
— Ну да. Она ж актриса! Известная актриса. Долгое время играла в одном из крупных столичных театров, правда, была там на вторых ролях, но занята была почти во всех спектаклях. А когда сменилось руководство, ей оставили только маленькую роль в одном рядовом спектакле. И Линева тут же ушла, сейчас она на вольных хлебах.
— То есть?
— Играет в театрах антрепризы. Это когда...
— Можешь меня не просвещать. Чистая коммерция, знаю. Продюсер или режиссер вкладывают собственные деньги в постановку спектакля, собирается труппа из популярных актеров, не больше пяти-шести человек, играется один спектакль в неделю, небольшой зал, билеты по сумасшедшим ценам.
— Вот как? Так дорого? А я хотел сходить...— задумчиво сказал Стае.
— И в какой театр?
— Странное у него название: «Театр-Солнце», хотя находится в подвале жилого дома, где-то в центре Москвы.
— Слышала о таком, — задумчиво сказала Люба. — Ты говоришь, была все время на вторых ролях? Но в «Театре-Солнце» обычно играют только знаменитости! Настоящие звезды. Театра и кино.
— Может, она гениальная актриса, просто не везло?
— Что ж, сходи посмотри.
— А ты не пойдешь со мной?
— Нет, Стае. Извини, не могу. Спектакль заканчивается поздно, да и театр далеко.
— Я тебя с удовольствием провожу.
— Чтобы зайти на чашечку кофе и остаться на ночь? Но для этого необязательно идти со мной в театр.
— Правда?