— Тогда я вам не открою.
— Документ посмотрите.
В глазок она увидела, как парень достал из кармана удостоверение и, открыв, поднес его к глазку. Почти ничего невозможно разобрать. Иванов, кажется. Ха-ха! Иванов! Конечно, под-Дельное!
— Ну что?
— Вы не из милиции.
Парень вздохнул, убрал удостоверение в карман, потом вдруг нагнулся и исчез. Люба прислушалась:
— Вы где?
— Сижу под вашей дверью. Долго буду сидеть, —предупредил он.
— Соседи придут, — нашлась Люба.
— Я покажу им удостоверение. Я думаю, что, в отличие от вас, они люди грамотные.
— Почему вы не ломаете дверь?
— У меня нет на это никаких полномочий. Я пришел с вами поговорить.
— О чем?
— Я — Иванов.
— Это я уже поняла.
— Дмитрий Иванов. Дмитрий Геннадьевич. Я — брат Сергея Иванова.
— Ой!
— Откройте дверь, Любовь Александровна.
— Нет. Не могу.
— Я всю ночь разговаривал с Серегой. Он думает, что вы — моя коллега. Из милиции. Привязался ко мне с этим Осокиным... Вы меня боитесь, что ли?
— Да.
— Это правильно. Но у вас ведь «крыша» поехала? Так? Маньяки везде мерещатся. Серегу обвинили в том, что он хочет вас убить. А мне вот сейчас захотелось вас убить.
Она неожиданно резко несколько раз щелкнула замком и распахнула дверь со словами:
— Убивайте.
Парень от неожиданности потерял равновесие и шлепнулся кулем в ее прихожую, но, мгновенно сгруппировавшись, сел на корточки и посмотрел на Любу снизу вверх.
— Убивайте, — повторила она. — Ну?
— Точно, не в себе баба. — Он пружинисто поднялся и стал отряхиваться. Потом сказал: — На всякий случай: я — Иванов. Дмитрий Иванов.
— Я не глухая.
— Да? А почему тогда мне десять минут пришлось звонить в дверь, прежде чем услышать «кто там»?
— Я вас не знаю.
— Я вас тоже. Какое совпадение, да? Зачем вы ковыряетесь в уголовном деле? Да еще и моего брата к нему приплели. Почему? У него и так хватает этих... комплексов. Кто вы такая?
— Что вы знаете о его комплексах, — усмехнулась Люба.
— Это только Серега думает, что никто ничего не знает. Подумаешь, тоже мне тайна, что у него с бабами проблемы!
— А у вас нет, да?
Дмитрий Иванов, прищурившись, посмотрел Рна нее. В прихожей, где свет единственной лампочки пытался пробиться через полугодовую пыль, осевшую на плафоне, разглядеть его как следует было трудно.
— Проходите в комнату, — отступила Люба в сторону.
— Спасибо.
Покосившись на нее, Дмитрий прошел вперед. Светящийся экран монитора он отметил сразу же:
— Ого! И днем работаете?! Интернет, послания по электронной почте, мозги пудрите таким, как мой братец. А вот я ничего в этом не понимаю. Я парень простой, не заумный, зато и комплексов себе не придумываю.
Наконец-то Люба внимательно его рассмотрела. Иванов-младший и ростом был пониже старшего, и лицом попроще, и в словесных Упражнениях гораздо примитивнее. Но в том, что Дмитрий Геннадьевич Иванов очень уверенный в себе человек и никакие комплексы его не мучают, сомневаться не приходилось. Именно рядом с такими мужчинами женщины чувствуют себя очень надежно. Люба тоже совершенно успокоилась: этот не убьет. Нет в Иванове-младшем никакого внутреннего надрыва. Цельная личность со знаком плюс, хотя и без особых изысков.
— Я пришел с вами договориться. По-хорошему.
— О чем договориться?
— Вы зачем-то копаете убийство Осокина. Одна или в компании?
— В компании.
— Я так и думал.
— Если вы работаете в милиции, то почему не знаете капитана Самохвалова?
— Милиция, она большая, — усмехнулся Дмитрий. — Одна ее часть борется с отдельными преступниками, другая — с преступностью организованной.
— Хорошо борется, — усмехнулась Люба. — Бандитов предупреждает.
— Что вы об этом знаете? — сразу же насторожился Дмитрий.
— Значит, вы работаете в районном управлении по борьбе с организованной преступностью?
— А я уж было подумал, что вы читать не умеете.
— Слово РУБОП разобрала. Буквы были крупные. Но понять, почему вы пришли, все равно не могу. Хотя... Снова за брата хотите договориться?
— Почему снова?
— К Осокину же ходили.
— Вот оно, значит, как. Сесть можно?
— Пожалуйста. — Она кивнула на старое кресло.
Дмитрий Иванов опустился в него неслышно, так, что ни одна рассохшаяся деревяшка не скрипнула. Вообще, движения у него были удивительно ловкие, сильные и точные. Люба вдруг подумала, что, если эти пальцы сожмут ее горло, оно тут же хрустнет, словно яичная скорлупа. Сильный, спортивный парень, коренастый, плотный, хотя и не очень высокий.
— Так кто под меня копает? А? — спросил Дмитрий. — Этот ваш Самохвалов?
— Да.
— А вы тогда кто?
— Я? — Люба слегка растерялась. — Да, собственно, никто. Женщина.
— Частным сыском, значит, занимаетесь. А я думал, это только в кино бывает. Сидит себе такая дамочка, клавишами клацает, в монитор поглядывает и все про всех знает. Придушил бы я вас, как котенка, чтобы не путались под ногами. Только я хороший. Мама с папой так воспитали. Женщин убивать нельзя. Уж очень они слабые, женщины. Так?
Дмитрий посмотрел на нее очень внимательно. И Люба вдруг заметила, что глаза у него небольшие, но яркие, светло-карие, с зелеными прожилками и точечками, словно отмирающие осенние листья. Опасные глаза.
— А кого можно? — тихо спросила она. — Кого можно убивать?
— Я так понял, что много вы знаете. Догадались, значит. А я сначала обрадовался, что Сере-га обратился к психиатру.
— К психологу, — поправила Люба.
— Один черт. Лечит — значит, врач. А у Се-реги точно, «крыша» слегка поехала. И, главное, никак не могу понять: с чего? В детстве я ему немного завидовал. Да что там немного! Здорово завидовал. Особенно когда понял, что и ростом и рожей не вышел. Но именно поэтому я стал смотреть на жизнь гораздо проще. Мне-то не надо было каждый день доказывать, что я супермен. Я просто жил. Ел, пил, спал, рос, потом с девушками встречался. Никого не уговаривал, потому что говорить красиво не умею. Сами в постель прыгали, извините за грубость. А не женюсь, потому что не хочу вперед старшего брата. Я же видел, что с Серегой что-то не то. Но вместо того чтобы со мной откровенно поговорить, он стал вдруг от меня шарахаться. А я за брата...
Он вдруг замолчал, сжав деревянные подлокотники кресла с такой силой, что пальцы побелели.
— Ведь это я из-за Сереги стал спортом заниматься. Ни в чем не хотел уступать старшему брату. На турнике болтался, пока не свалюсь от усталости, все думал -— вырасту побольше, — Дмитрий снова усмехнулся. — Не вырос, но мускулатурой оброс... Люблю я его. Родная кровь. А бабы, что бабы? Хоть Гульку взять. Девчонка хорошая, но трепло. Ведь это она мне сказала, что Серега — импотент.
— Глупость какая!
— Да? Наврала, значит? А я человека из-за этого убил. — Он сказал это очень спокойно, как о деле обыденном, которое приходится выполнять изо дня в день.
— Осокина?
— Его. Если бы он, сволочь, Серегу не трогал, все бы обошлось как-нибудь. Ну, застал он меня со своей Гулькой, так не любил же он ее. Актрисе своей побрякушки дорогие дарил, а Гульке ничего. А она девочка с характером.
— Значит, это к вам Гульнара приходила, а не к Сергею?
— Куда приходила? — не понял Дмитрий.
— Домой.
— Приходила. Чай с родителями пила, разговоры разговаривала. Любовь с первого взгляда, да? — смешно передразнил он. — Только я на Серегино не зарюсь. Когда он женился на Гульке, я подумал, что это у них серьезно. И прописку ей сделать согласился. Я первое время верил, что они с Серегой действительно муж и жена. Радовался. Мол, конец проблеме. У брата жена красавица, не будет больше завидовать младшему брату, который по бабам шляется как неприкаянный. А тут Гулька стала мне на шею вешаться. Звонила, звонила целыми днями. Это она любит. Звонить. И говорит все время как-то странно. «Да», «нет», «не знаю». А то просто молчит и слушает. И дышит.