— Поймай, пожалуйста, там саратовские страдания.
Но не каждую же минуту передают по радио частушки, и это обстоятельство действительно стало вызывать у меня… страдания.
Время шло и — надо признать — не в мою пользу. Система замечаний, упреков и укоров ежедневно все расширялась. Моя деятельность в присутствии жены подвергалась пристальному контролю и категорически осуждалась. Я — эгоист, неряха, невежа, неблагодарный, невоспитанный. В общем, ставьте «не» перед каждым хорошим словом и — это будет моя характеристика.
Однажды произошел такой достопримечательный случай. Вечером жена меня спрашивает:
— Ты сводку погоды на завтра слышал?
Я неосторожно ответил утвердительно и сообщил, что будет ясная, безоблачная, отличная погода. Она замочила белье, чтобы на следующий день заняться большой стиркой. Утром меня разбудил такой, знаете, приятный голос супруги:
— Довольно спать, вставай! Погляди, что на улице делается!
За окном действительно лил проливной дождь, стоял густой туман, нависли черные тучи. Я хотел оправдаться, сослаться на бюро погоды…
— Бюро может объявлять все, что хочет, — заявила она, — но я же спрашивала тебя, а не бюро погоды. Почему ты меня вечно обманываешь?
Я, не задумываясь, поклялся давать впредь только точные прогнозы погоды, совершенно не представляя, как мне удастся это делать.
И вот наступил, если так можно выразиться, день последнего упрека. Как сейчас помню, пришел я с работы, сел у открытого окна и молча просматриваю газеты (это разрешалось). В это вечернее время жильцы возвращались с работы. Вот проходит с немного усталым, но счастливым видом наша ближайшая соседка.
— Посмотри, — раздалось у меня за спиной, — счастливая женщина! А я кто? — И затем жена властно потребовала: — Дай мне газеты!
Я молча подал их жене и с недоумением наблюдал, что будет дальше. Зачем ей понадобились газеты? Она стала читать объявления на последней странице газеты. Я приближаюсь и читаю: «Загогулин возбуждает дело о разводе с Хохотушкиной». «Староверцева возбуждает дело о разводе с Быстроплюевым». И вдруг молнией догадка, словно острый нож, вонзилась в мои мозги. Развод! Конечно же развод! Значит, она окончательно разочаровалась во мне.
Понятно, что в эту ночь спали другие, но не я. А ранним утром супруга, одетая и припудренная, холодно бросила мне, уходя:
— Я по делам, скоро, наверное, не вернусь!
В этот день работа не шла мне на ум. Я полдня проторчал у двери нашего районного суда, надеясь встретить супругу. Затем зашел во все редакции газет, справляясь о том, не поступало ли объявление о разводе от гражданки такой-то (понятно, что я называл фамилию жены). Нет, не поступало! Боже мой, скорее бы вечер. А вечером жена, моя умная к хорошая жена встретила меня радостная и гордая и сунула мне в дрожащие руки какую-то бумагу. Словно раскаленный уголь, она обожгла мне руку. «Наверно, добилась своего», — подумал я. С сердечным трепетом я развернул документ и пробормотал что-то невнятное, вроде: «Ну, что ж, насильно мил не будешь». И что же я прочел? Моя жена с такого-то числа зачислена сотрудником такого-то учреждения!
— А зачем тебе, — с опаской спросил я, — понадобились газеты?
— Как зачем? — улыбаясь, ответила она, — Ведь там — объявления о найме на работу.
Никогда еще я так крепко, искренне не пожимал руку моей подруге жизни. В добрый час, моя дорогая!
Система замечаний, укоров и упреков похоронена навеки. Оба мы — я и жена, радостные и довольные, ежедневно возвращаемся с работы, вместе готовим обед, обмениваемся впечатлениями дня, дружно обсуждаем газетные статьи, посещаем кино и театры, читаем — каждый про себя — художественную литературу. Боевой дух свой жена теперь направляет на неполадки в учреждение, недостатки в благоустройстве города. Она стала активным корреспондентом газеты.
КАК ПОЖИВАЕТЕ?
С таким обыкновенным вопросом я обратился, здороваясь, к моим соседям по квартире в новом доме, куда я недавно переехал, и получил самые обыкновенные ответы: «хорошо», «нормально», «лучше всех», «вашими молитвами» и все в таком роде. Ответ же одной моей соседки заслуживает того, чтобы передать его со стенографической точностью, что я и сделаю ниже. Речь идет о Татьяне Ивановне Нелариной, женщине средних лет и всех остальных средних данных, которая живет на одной лестничной площадке со мною. Соблюдая законы вежливости, я при встрече с нею поклонился и произнес (последний раз в жизни) невинное приветствие: