– Но жить здесь, в таком месте, с посторонней женщиной и ее ребенком… Полагаю, твоя подруга не замужем.
Отвращение на его лице было очень похоже на то, что она видела в их свадебную ночь, когда пыталась притвориться кем угодно, лишь бы скрыть свою наивность.
– Ты прав.
Эмбер посмотрела на него и подумала о маленьком Клоде, всегда с солнечной улыбкой на лице, несмотря на постоянные проблемы со здоровьем. Как и Казим, он с первого взгляда завоевал ее сердце. Но сейчас не время заниматься малышом. Она должна полностью сосредоточиться на разговоре с давящим на нее мужчиной, за которого вышла замуж из чувства долга перед семьей.
Она не могла не заметить, как Казим поддернул рукав пиджака и обнажил загорелое запястье с темными волосками, чтобы взглянуть на часы. Эмбер ощутила дрожь и с трудом заставила себя мыслить ясно. Невозможно поверить, что он все еще заставляет бабочек порхать в ее животе и кружит ей голову, и это после всего, что он сделал и сказал в день их свадьбы. Ни одного мужчину Эмбер не хотела так, как Казима, но, если она собирается двигаться дальше, все должно измениться. Пока Казим удерживает ее глупое сердце, она не сможет посмотреть на другого мужчину и снова ощутить жар желания.
– Где работает мать этого ребенка? В такой час? – Казим поднял бровь, и Эмбер мысленно взмолилась, чтобы он отступил на шаг. В такой близости от него она не в состоянии соображать. Если она закроет глаза хоть на мгновение, то достаточно будет его мускусного аромата, чтобы перенести ее обратно в пустыню. В место, к которому она в надежде на лучшее повернулась спиной.
– В клубе.
Эмбер знала, что примерно в это время Анни должна вернуться, и хотела, чтобы это произошло поскорее. Однако другая, мятежная часть ее души предпочитала оставаться в таком положении как можно дольше. Хотя, если Анни появится, по крайней мере они с Казимом смогут пойти в другое место, где больше пространства, где он не будет давить на нее одним своим присутствием и безоговорочно командовать.
– Она стриптизерша? – Его акцент стал заметнее, а острые черты лица исказились в мрачной гримасе.
– Танцовщица, Казим. Она танцует, а не занимается стриптизом.
Эмбер немедленно ринулась на защиту подруги, используя терминологию менеджера, когда тот пытался уговорить ее танцевать и соблазнял увеличением зарплаты.
– Значит, твой маленький фокус в нашу брачную ночь тоже был танцем?
Его голос звучал чуть хрипло, и от этого ее желудок самовольно сжался в комок. Казим подошел еще ближе, заполняя сознание, тело и душу. Эмбер посмотрела на него и увидела, что черная глубина глаз изменилась, в ней появилось что-то новое, неопределенное. Она была зачарована, лишена способности думать.
Тишина оглушала.
– Ты помнишь? – Голос Казима был мягким, как никогда, он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза, в которых теперь плясал огонь. – Ты тогда танцевала?
Это невозможно, она не хочет этого, не может это допустить. Единственное, что ей нужно, – освободиться от него. А она позволяет ему дотронуться до нее, заглянуть ей в глаза, и это лишает ее сил.
– Я не танцевала и не занималась стриптизом! – заявила Эмбер, раздраженная тем, как ее тело отвечает на прикосновение Казима, и в то же время не желая, чтобы он останавливался. В конце концов она решила, что атака – лучшая защита. – Я делала то, что считала правильным, что, как мне казалось, заинтересует мужчину с твоей репутацией.
– Мужчину с моей репутацией? – Он произнес эти слова медленно и с подозрением, словно не верил, что они относятся к нему.
– Я догадывалась, что невинная девушка – не то, к чему ты привык. – Эмбер смотрела прямо в глубину его глаз, открыто вызывая мужчину на спор. – Я была уверена, что тебе не нужна девственная невеста, и оказалась права.
Эмбер видела, как напряглось лицо Казима, как он стиснул зубы. Ему действительно не нужна была невинная девушка, но ему также была не нужна и она, попытавшаяся скрыться под маской соблазнительницы.
– О, я просто не подхожу твоему миру? – язвительно поинтересовалась Эмбер. – Это потому, что во мне течет английская кровь? – Молчание Казима говорило громче любых слов, но она продолжала, игнорируя его напряженный взгляд. – Может, моя мать и англичанка, но она адаптировалась в пустыне до такой степени, что хотела нашего брака так же, как наши отцы.
Казим смотрел на красивое лицо Эмбер и представлял, какой мягкой будет ее кожа, если прикоснуться к ней кончиками пальцев… И одновременно возмущался, как она смеет так думать и, более того, говорить. Весь день свадьбы он испытывал желание к молоденькой невесте. Ее невинность притягивала, словно она наложила на него заклятие, которому Казим не хотел поддаваться. Не осмеливался.