— Любимый, я знаю, я чувствую, как тяжело провести год в разлуке. Но здесь меня удерживают дела, которые нужно уладить и… память о Клоде. Я многим обязана ему; Юлиан, ты не должен огорчаться. Разлука неизбежна. Ты сам говорил мне, что из-за меня забыл о своей карьере. Я не хочу мешать тебе, я хочу, чтобы ты стал знаменитым. Через год ты добьешься славы и через год мы будем женаты.
— Если я до тех пор не умру от тоски по тебе.
— Юлиан, мне тяжело, но я не жалуюсь.
— Потому, что ты не любишь так сильно, как я!
Она взглянула на него. Ее глаза сверкали.
— Как ты можешь так говорить! Возьми свои слова обратно! Я люблю тебя больше жизни. Разве ты не знаешь этого, Юлиан?
Ее губы нежно коснулись его уст. Она прижала голову Юлиана к своей груди.
— Я люблю тебя. Я была жестокой и не понимала своего чувства, но теперь, Юлиан, моя жизнь принадлежит тебе и для меня никто больше не существует в мире, кроме тебя.
Тронутый ее нежной лаской, он обнял ее и еще крепче прижал к себе.
— Ты — моя судьба, — промолвил он.
Оставив Сару, Юлиан отправился в свою квартиру, где до сих пор жил с отцом.
Он рассказал Саре о своей ссоре со стариком, не объяснив причины. Слушая Юлиана, Сара догадалась обо всем, но решила не рассказывать ему о посещении Доминика Гиза. Она была так счастлива теперь, что забыла о прежних волнениях и обидах. Кроме того она не хотела быть причиной раздора между Юлианом и его отцом и надеялась, что между ними наступит примирение. Все же она не хотела встречаться со стариком, хотя простила ему.
Когда Юлиан вернулся домой, квартира показалась ему пустой и неуютной. Он позвал Рамона. Раздались шаркающие шаги, затем смолкли и на пороге показался старик Гиз.
— Здравствуй, отец, я хочу сообщить тебе новость, — сказал Юлиан.
Отец не ответил. Он вошел в комнату, оставив дверь открытой. Юлиан подошел к двери и закрыл ее.
— Министр иностранных дел предложил мне должность, в Тунисе. Я принял ее.
Старый Гиз беспомощно снял монокль и сказал сдавленным голосом.
— Неужели?
Юлиан подошел к нему и обнял его за плечи, Уже много лет он не был так ласков с отцом.
— Да, это так, — сказал Юлиан с добродушной насмешкой, — и я знаю, что ты очень рад.
Отец не ответил, и Юлиан только теперь заметил, что старик очень побледнел и осунулся.
С искренним раскаянием он тихо воскликнул:
— Отец!
Гиз заговорил, наконец, с трудом сдерживая волнение. Его голос дрожал:
— Поздравляю, Юлиан.
— Благодарю тебя, хотя твое поздравление не очень сердечно, отец, — с улыбкой сказал Юлиан.
Он подождал минутку, затем подошел к столику, где стоял ящик с папиросами, и добавил озабоченно.
— Я надеюсь, ты не был болен это время? Ты плохо выглядишь.
За его спиной старый Гиз старался сдержать слезы, душившие его, но он был слишком горд, чтобы показать сыну свое душевное состояние.
После некоторого молчания он с усилием произнес:
— Благодарю тебя, но я совершенно здоров. Знает ли Колин о твоем решении?
— Никто, кроме тебя, еще ничего не знает, — начал Юлиан и смущенно замолк, вспомнив о Саре.
Он снова подошел к отцу и остановился около него, закуривая папиросу.
— И еще одной особы, которой известны все мои планы, — смущенно продолжал он. — Я хочу еще кое-что сообщить тебе.
Отец взглянул на него. В его глазах была не то мольба, не то угроза.
— О ком ты говоришь?
Он говорил медленно, с трудом, но Юлиан не заметил этого.
— Я говорю о графине Дезанж. Она согласилась стать моей женой.
Он опустил взор, не решаясь взглянуть на отца. Когда Юлиан посмотрел на старика, лицо молодого Гиза сияло от гордости и счастия, в то время, как старик подошел к окну, чтоб сын не заметил выражения его лица. Повернувшись к Юлиану спиной и держась неестественно прямо, отец сухо произнес: — Прими вторично мои поздравления.
— Благодарю.
Наступило неловкое молчание. Юлиан, погруженный в свои мысли, все же обратил внимание на странное поведение отца и испытал легкое раздражение против него, поняв чутьем враждебное настроение старика. Он с улыбкой посмотрел на отца.
— Я хочу предложить тебе пообедать со мной где-нибудь и отпраздновать этот радостный для меня день.
Старик, разглядывавший какую-то бумагу, не обернулся к нему.
— Нет, благодарю тебя, Юлиан.
Юлиан испытал невыразимое облегчение, когда появился Рамон, прервав наступившее молчание. Он издал громкое восклицание, когда увидел своего «маленького господина», как он называл Юлиана.
— О, господин Юлиан, а я не знал о вашем приходе.