Я закрыла свои глаза и вытерла слёзы с щёк.
— Я вспомню каждую ночь, проведённую с ним, вспомню о том, что делали со мной. И тогда мне будет не так стыдно встретиться с ним. Я верну его в свою жизнь, а если возвращать больше некого, то уйду вместе с ним. Мой дом рядом с ним, и неважно, где именно мы будем: среди живых или среди мёртвых.
Глава 8
Раскрываю глаза, а передо мной вновь темнота. Очередное видение больше не вызывает панику и страх, не настораживает. Я жду эти мгновения, чтобы восстановить память как можно скорее.
Аккуратно пальчиками провожу по своему телу, нащупываю кружево и множество камушек. Вывод напрашивается сам: я стою в свадебном платье. Мои медленные шаги отдаются шуршанием пышной юбки и касанием подола мягкого, ворсистого ковра. Я нахожусь в помещении, причём ковёр и даже атмосфера напоминает мне мою комнату.
— Симпатично, — раздалось за спиной, и я сразу повернула сжатый в тугой корсет корпус. — Я бы даже сказал, красиво. Очень красиво.
Запах.
Чёрт возьми, этот запах.
Клянусь, я по-новому влюбилась в этот запах каждой клеточкой своего тела и в видении, и наяву. Против воли улыбаюсь, как идиотка, усмехаюсь.
— Нравится? — лукаво посмотрела в темноту, выискивая свою цель. Кажется, что я поймала его на крючок, так как мой взгляд был прикован к одной точке.
— Конечно, жаль, что не для меня такая красивая невеста.
— Мне тоже жаль, что мой жених совсем не ты.
Моя юбка начала шуршать и прижиматься к моим ногам. Многослойное платье буквально прилипло ко мне, когда «тёмный» плотно подошёл со спины. Его ладони пробежались по талии, а после принялись медленно и ловко расшнуровывать корсет. Каждое его движение совсем не пыталось спасти меня из этого тесного, слегка удушающего плена, а наоборот только сильнее напрягало и сдавливало рёбра. Он прекрасно слышит, как моё дыхание тяжелеет и одаривает меня своей довольной усмешкой.
— Он может дать тебе свою фамилию, — начинает говорить он, после каждого слова рывком выдирая шнуровку. — Может надеть на палец кольцо, и даже украсть поцелуй. Но ему никогда не заменить меня. Как ни крути, ты всё равно принадлежишь мне.
Расстёгивает молнию, и платье падает вниз, рассыпаясь вокруг наших ног. Я не позволяю себе даже просто шелохнуться. Стою смирно, держу спину прямо, а лопатки сведёнными вместе. Одно его присутствие возбуждает меня.
— Как и ты мне, — выдавливаю я, сглотнув образовавшийся из-за сильнейшего волнения ком. Дышу глубоко и часто, приоткрыв рот, из-за чего сохнут губы.
— Верно, — соглашается он, прижимая меня к себе. Его пальцы ведут по изгибу талии, по рёбрам, которые стали немного выпирать после моего нахождения в «лагере», невесомо и аккуратно касаются обнажённой груди, ожидая моей реакции. — Ты позволила ему снять это платье. Он стоял на моём месте и видел твою обнажённую спину. Это совсем нехорошо, — его ладонь сжимает грудь, и я прогибаюсь в спине, ягодицами прижимаясь к нему. — Такого трения ты хотела тогда?
Я не понимала, о чём он говорит, поэтому просто молчала, сдерживая любой звук.
— Отвечай мне! — прикрикнул он, резко наклонив меня вперёд. Моя горящая щека прижалась к холодной столешнице, а ноги раздвинулись. Платье попросту исчезло. — Вспоминай всё, давай же.
— Расскажи мне сам! — повышаю голос в ответ. — Я не справлюсь без тебя.
Он наклоняется, впечатывает моё обнажённое тело в холодное дерево, шепчет на ушко, касаясь губами:
— Я лишь плод твоего воображения. Ты создала меня в своём сознании, ты управляешь мной. Только ты можешь помочь себе, понимаешь? Твоё сознание собрало меня по крупицам и пытается хоть как-то вывести из состояния, в которое загнали тебя препараты. Каждое моё движение — это лишь твои собственные попытки вспомнить всё.
Я в напряжении впитывала каждое его слово, кусала губы и держала себя в руках.
— Ты создал меня, а не наоборот. И сейчас я умираю, потому что тебя больше нет рядом.
— Стереть создателя — стереть продукт. К их огромному сожалению, создателя ты любишь, а продукт никуда деваться не хочет. Забавно, их лекарства мутировали твою «светлую» сторону, придавая ей сил, настраивая её захватить твой разум, но не смогли раз и навсегда вытеснить «тёмную». И к чему же всё это было? — он аккуратно проводит по моим растрепавшимся волосам, пытаясь навести хоть какой-то порядок. — И чего именно хочешь ты?
— Хочу вернуть тебя в свою жизнь, стать собой. Я не «светлая» и не «тёмная». Я «серая».
Тело «тёмного» перестало сдавливать меня своей тяжестью. Я попыталась встать, но его ладонь вынудила меня вновь прислониться к столешнице. Он провёл по лопаткам, стал спускаться от плеча к кисти, а затем обе руки завёл за спину и обхватил за запястья. Моя очередная попытка дёрнуться обвенчалась грандиозным провалом.
— Что ты делаешь? — тихо спросила я, продолжая шевелить руками.
— Ты вспомнила, откуда этот шрам на твоей руке? — не отвечая на мой вопрос, сразу без колебаний задал свой.
— Нет, — стыдливо утыкаюсь лбом в стол.
— Это разочаровывает, — он выдыхает. — А что было на этом столе? — барабанит пальцами по столешнице.
Мой ответ остаётся прежним.
— А это уже косвенное оскорбление, Аврора. Придётся начать сначала.
«Тёмный» поднимает меня и через мгновение садит на скрипучий стул.
— Мы это уже проходили, — промямлила я, обнимая себя за плечи и прикрывая грудь. Я не боялась, но меня трясло так, словно сижу в сугробе.
Я доверяла тому, кого не помню, больше чем самой себе.
— Но ты всё равно не смогла вернуть это в свою голову. Вспомнишь это, значит вспомнишь всё остальное. Жаль, что о значении шрама знаем только мы вдвоём.
Совсем неожиданно моего плеча касается острый и холодный предмет. Металл спускается ниже по руке, разрезая кожу, и оставляет кровавый след. Я глубоко дышу, иногда истерически заглатывая воздух ртом, но верю в то, что он всё делает правильно.
— Почему же ты молчишь? Совсем не страшно? — его беспечный голос удивил меня. Он говорил так, словно ведёт по моему телу пером, а не заточенным ножом.
И простое удивление неумолимо перерастало в страх, как бы я ни пыталась твердить себе, что со мной всё будет хорошо.
— Я не понимаю твоих действий.
Голос срывается, когда остриё начинает чертить кровавые полосы на другой руке, приближаться к шее.
— Зато твоя «светлая» сторона прекрасно понимает. Ведь я «тёмный», таким ты меня должна представлять.
Мои ноги сводит судорогой, а зубы начинают стучать.
— Если бы ты был таким, сомневаюсь, что сейчас я бы была жива.
— Но ведь ты боялась меня, ненавидела, называла монстром, за человека не считала.
— Потому что я не знала тебя!
Срываюсь, так как он переходит все возможные границы. Уже не до шуток, не до попыток вспомнить хоть что-то. Страх пленил меня, окутал всё моё тело.
— Хватит, прошу тебя, хватит! — кричу со всей силы, когда он словно вслепую начинает царапать ножом моё лицо. Хочу начать отбиваться, но тело не слушается, прилипшие к груди руки не могут сдвинуться с места. Лицо начинает саднить из-за слёз, попадающих на раны.
Не могу поверить в то, что он на такое способен.
— Не так ты себе представляла свою первую брачную ночь, да? — смеётся надо мной, не останавливается.
— Я не знаю, чего ты добиваешься! Прекрати! Это не помогает мне! Ты ведь совсем не такой
Громадная ладонь огрела меня по исцарапанному лицу, и я сразу издала протяжный визг.
— Именно таким ты меня помнишь, раз сама создаёшь видения! Поэтому заткнись и наслаждайся!
Снова удар по лицу, из-за которого я попросту падаю с деревянного стула на траву. Всё лицо начинает саднить, руки наконец отцепляются от тела, и я принимаюсь в полном непонимании, лихорадке вытирать слёзы, слюни, хлынувшие благодаря истерике, и кровь. Меня трясёт, кожа пульсирует и горит, словно под ней ползает миллион крошечных жуков, головокружение вызывает рвоту.