Когда к середине тренировки тело обливается потом, дыхание сжигает легкие, перед глазами плывет, а Локи с глумливой тирадой и мстительной усмешкой прямо перед всей труппой сажает ее на скамью, Сигюн очень не рада. Она очень и очень зла.
Первое желание — послать этого индюка к чертям и все бросить. Сигюн упорно собирается это сделать, пока за час до репетиции на следующий день за ней не заезжает Тор. Она глубоко закатывает глаза и с трудом выползает из кресла в палате. Мать его, вот чего ему надо?!
Выражение лица Локи в студии дает красноречиво понять, что Сигюн он не очень-то рад видеть. Он очень не рад ее видеть, понимает она, когда он безжалостно цепляется к каждому ее шаткому движению, оттачивая свое поганое красноречие. Что ж, отлично. Это война. Сигюн не уйдет отсюда уже хотя бы для того, чтобы утереть ему нос.
Она возвращается в зал, когда все уже расходятся, оставаясь один на один с пустой неосвещенной комнатой и кучей белых маленьких силуэтов с обратной стороны зеркал. Белый. Ведь белый придает объем.
Иисусе. Как будто с анорексичками это хоть когда-то работало.
Сигюн прикрывает глаза. Медленно вдыхает и выдыхает. Открывает. Центр зала. Первая позиция. По телу проходится непривычная дрожь. Почему-то именно сейчас приходит странное чувство бьющей в сердце ностальгии. Вместо того, чтобы отрабатывать связку, Сигюн направляется к станку. Проходится по гладкой холодной поверхности пальцами. Дыхание перехватывает, а глаза режет от подступающих слез. В голове вспышкой проносятся репетиции, выступления, смех, отражающийся от зеркал в студии и улыбки. Живые. Одна из них была когда-то ее. Сигюн так много…
Она мотает головой, отгоняя наваждение, и остервенело вытирает непрошенные слезы. Одна рука сжимает станок, другая грациозным жестом летит вверх.
— Что ты здесь делаешь? — Суровый голос врывается в тишину.
Сигюн мысленно чертыхается. Вот только его здесь не хватало.
— А так не ясно? — хмуро спрашивает она, спускаясь со стойки. — Я думала, все ушли.
— Не я.
Он складывает руки на груди, вставая в свою любимую позу — олицетворение надменности. Одежда полностью сменена после сегодняшней тренировки, а длинные волосы выпущены из пучка.
— Ты в курсе, что я не поощряю сверхурочные? Мне не нужны полудохлые танцоры на репетициях.
— Я не могу выполнять программу тренировок за раз, если ты не заметил, — раздражается Сигюн. — Чтобы отточить связку, мне нужно несколько подходов с перерывами. — Потому что ее тело сдает уже после тридцати интенсивных минут. — А в клинике студий нет.
Локи склоняет голову, оценивая строгим прищуром. Неспешно подходит почти вплотную, возвышаясь на добрые две головы.
— Ты здесь, чтобы почувствовать вкус к жизни, а не чтобы загнать себя в могилу окончательно, — хлестко чеканит он, припечатывая взглядом к полу.
Сигюн сжимает челюсти, закусывая внутреннюю часть губы. Как же он бесит!
— У меня все под контролем, — шипит она сквозь зубы.
— О, что, правда? — притворно удивляется Локи. — Именно поэтому ты рухнула посреди своего последнего представления, испортив постановку, и сейчас выглядишь, как пособие по анатомии?
— 280 калорий в свинине, 350 в макаронах с сыром, 125 в фасоли, 150 в булке и 75 в масле. Сейчас это мой обычный ужин. А еще полгода назад меня охватывала паника от одной мысли о еде. Казалось, один кусок, и мир сейчас разрушится.
— Какая драма, — зло усмехается он.
— Ты всегда ведешь себя, как полное дерьмо?
Локи тянет улыбку шире, сверкая ровным рядом зубов, и неожиданно жестко хватает Сигюн за плечи, разворачивая лицом к зеркалу. Ее ошпаривает огнем от бесцеремонно легших на кожу пальцев. Вопрос «Какого черта?!» не успевает сорваться с губ.
— Идеальная балерина — здоровая балерина, — высокомерно вещает он, цепко удерживая ее взгляд своим. — Балерина должна порхать, а при значительном весе это проблематично. Только вот при твоем весе это и вовсе смерти подобно. Для тебя. Видишь это? — он внезапно обхватывает ее руку под самой подмышкой, вырывая у Сигюн взволнованный вздох. Кончики большого и указательного пальцев полностью соприкасаются, образуя вокруг плеча свободное кольцо с запасом в несколько дюймов. — Понимаешь, как ты выглядишь?
Сигюн не сводит глаз с его кисти. В горле встает тугой ком.
— Да.
— По-твоему, это красиво?
«Красиво?» Она иронично усмехается. Иисусе! Серьезно?! И он туда же?! Сколько таких паршивых подобий на вразумительные речи она уже слышала… Сигюн чувствует, что собирается взорваться. Локи такой разочаровывающий и излишне жестокий. Он для нее практически незнакомец и все же осмеливается рвать душу на части! Заставляет чувствовать себя бессильный, униженной, пустым местом. Как будто она уже мертва и ничего не значит в этой жизни. Сигюн поднимает на него надменный взгляд.
— Зато на свиданиях со мной не надо тратиться. На пустой желудок заходит дальше.
Он изгибая бровь, зло усмехаясь.
— Думаешь, это смешно?
Недоволен, что слова не возымели эффекта? Только посмотрите…
— Да?..
— Я связался с твоим доктором в клинике. Если снова начнешь терять вес — вылетишь отсюда. Все свои дополнительные тренировки будешь проводить только непосредственно под моим присмотром. А теперь пошла вон. На сегодня с тебя достаточно.
Боги! Как. Же. Она. Его. Ненавидит!
Если в начале он показался ей мудаком, что ж. Сигюн жестко его недооценила. Потому что, как выясняется впоследствии, «райскую жизнь» Локи устраивает всем. Быть идеальным для него просто невозможно. В итоге невозможно не быть идеальным для других. Вот, оказывается, на чем держится идеальная формула его воспитания. Сигюн не раз видит плачущих девочек и сжимающих кулаки парней. Хуже всего и вся — его вечные ядовитые придирки. Не само наличие претензий, о нет! Хуже, когда хореограф на тебе вовсе ставит крест. Жесткий властный тон заставляет дрожать. Слова — острые как ножи, оставляют рану в сердце еще на очень долгое время. А возможность наблюдать то, как он сам с легкостью выполняет самые сложные движения, вгоняет в уныние. Потому что сам ты никогда не достигнешь такого уровня. Локи как будто получает извращенное моральное удовольствие, втаптывая в грязь любого, кто посмеет оступиться. И все боятся оступиться.
Труппа «змей» похожа на секту мазохистов. Когда Сигюн произносит это во время перерыва у бойлера с водой в коридоре, парни смеются. Она спрашивает их, почему они вообще его терпят? Ответ на самом деле весьма шокирует.
— Мы, потому что он выращивает лучших. А у девчонок еще есть секс.
Сигюн чуть не выплевывает воду обратно. Секс?! Серьезно?! Какое тупое скучное клише, господи! Новость отчего-то злит. Это танцевальная студия, а не бордель, какого черта?.. Он смазливый и красивый — Сигюн может это признать — и, когда улыбается, невольно притягивает взгляд. У него хорошее подкаченное тело, впрочем как у любого танцора. И голос… Черт! Ладно. Локи весьма обаятельный и сексуальный, а харизма просто божественна. Вопиющая несправедливость, что эта сексуальность достается такому ублюдку.
Конченому ублюдку, понимает Сигюн на «сверхурочных». Репетиции с ним тет-а-тет превращаются в еще большую пытку. Он не перестает цепляться к ней из-за ее болезни. Приносит стул из тренерской и садится чуть дальше середины зала, ближе к выходу. Локи не сводит с нее проедающего до костей взгляда и, кажется, даже не моргает. Выглядит, как король, и вместо балерины в зале Сигюн чувствует себя стриптизершей на пилоне.
Локи почему-то стабильно нравится проводить с ней таким образом время и после вышвыривать из «своей студии», как котенка, за шкирку. В один из таких разов он приходит к ней с испариной на шее. Испариной, которая никак не может остаться после душа. В тот раз Сигюн врет, что чувствует себя плохо, и уходит. Потому что ровно за десять минут до этого мимо зала пролетает, как на крыльях, одна из девчонок труппы. Отвратительно.