— Кошка, — с усмешкой поправляет его Сигюн.
Локи мысленно ставит галочку в списке достижений «Сигюн» и продолжает. Частная начальная школа, вероятно, закрытая, возвращение домой только по праздникам, которые все равно приходилось проводить наедине с прислугой. Одиночество, недостаток любви и внимания, желание напомнить, что она существует (с последним Сигюн категорически не соглашается — он так и знал). И так вплоть до совершеннолетия, пока не начался колледж. Долгожданная свобода, новые друзья, общение, возможности. И поездка с сокурсниками в Новый Орлеан, перечеркнувшая все.
Локи лукаво прищуривается.
— Все еще не хочешь говорить об этом?
Сигюн демонстративно игнорирует его. Все ее тело предельно напряжено, губы сжаты в тонкую линию. Ей до невозможности неуютно, но она слишком гордая молодая смертная, чтобы это признать. Признать: от того, что к тебе так нагло влезли в душу и вывернули наизнанку, хочется разреветься.
Локи испытывает странную смесь злого удовольствия и разыгравшейся совести. Довольно странный и необычный опыт, который Локи не уверен, что хочет в будущем повторить.
— Тебе страшно? — вкрадчиво справляется он, наклонившись к ее лицу.
Контрольный вопрос, звучащий, когда жертва эгоистично-азартных игр стоит на краю духовного обрыва, толкаемая в пропасть своим «спасителем». Локи нутром чувствует эту ювелирно тонкую грань, когда люди готовы целиком вложить себя в его руки. И Сигюн недостаточно умна, и никогда не будет достаточно иметь жизненного опыта, чтобы даже попытаться этому сопротивляться.
— Не стоит бояться, — чарующе шелестит он. — Я хочу помочь тебе. Ты можешь доверить мне все, что угодно.
Сигюн дергается прижавшим ушки кроликом под гипнотическим взглядом большого удава и вперивает в Локи прямой немигающий дрожащий взгляд. Они оба замирают на какую-то долю секунды. Слишком близко, чтобы почувствовать ненавязчивый запах духов и одеколона друг друга, но слишком далеко, чтобы поймать трепетно вырывающееся дыхание. Ее глаза голубые, и были бы намного ярче на солнце, а его зеленые, почти такие же ядовитые, как слова. Ее губы соблазнительно приоткрыты, а его изогнуты в соблазнительную ухмылку.
Он читает в ней неуверенность. Страстное желание поделиться и вместе с тем лютый, какой-то животный страх. Сигюн резко прерывает зрительный контакт, одним медленным глотком жадно загоняет воздух в легкие и на выдохе произносит:
— Нет.
Локи смаргивает внезапно отупившее наваждение. Это что сейчас было?.. Стоп. «Нет»?!
Он хмыкает, расплываясь в лучезарной улыбке внешне, и грязно выругивается про себя. Эта мелкая смертная!
Это фиаско.
Что ж, если так… Локи решает пойти напролом. Раз дело приняло такой оборот, он пустит в ход совершенно грязные методы — свое врожденное трикстерское очарование. В конце концов, смертные, особенно молодые девушки, довольно легко поддаются на простые уловки. Особенно маленькие принцессы, так отчаянно запираемые родителями в башне.
Пробиться через толстую скорлупу Сигюн оказывается чуть сложнее, чем он думал. Чуть.
— Ну же, милая, — Локи заправляет ее витую прядь за ухо и намеренно добавляет в голос отчаяние. — Я только хочу помочь тебе, ты же знаешь…
Она отводит от него взгляд. Губы дрожат, а по телу проходят мурашки. Его просьба быть откровенной, позволить ему вылечить ее, делает Сигюн неимоверно больно. Она мечется, как бабочка в паучьих путах противоречий, разрываемая всевозможными «за» и «против». И Локи торжествует, прекрасно зная, что ей хочется разрыдаться. Она делала это уже не раз на его плече, но так и осталась молчаливой затравленной бедняжкой. В этот раз тоже нет?..
Он показушно тяжело вздыхает и улыбается, обнимая ее за шею.
— Может быть, в следующий раз? — в голосе расчетливая надежда.
Локи целует Сигюн на прощание мягко, трепетно. С той заботой, которую действительно заслуживают все хрупкие разбитые девочки. Он не может толком себе объяснить, но что-то в ней его стойко притягивает. Может быть, женское очарование, открывшееся из-за влюбленности, может, параллели в их судьбах из-за проблем с родителями. Оба они — исстрадавшиеся патологические одиночки.
Сигюн обнимает его обеими руками, касаясь пальцами затылка, и когда Локи пытается отстраниться, удерживает его на месте. Она колеблется.
— У тебя сегодня еще есть клиенты?
— Нет, — не задумываясь, лжет он.
Мистер Моррис может и перебиться. Внутри вспыхивает заинтересованность.
— Тогда… могу я… остаться? — смущенно спрашивает Сигюн.
Неожиданно. На ее губах лежит одновременно дерзкая и невинная улыбка, и Локи не удерживает ухмылки.
— А как же твои родители?
Она равнодушно пожимает плечами.
— Они уехали в Портленд.
«Все равно буду дома одна. Не хочу быть снова одна», — все написано на лице, не нужно даже вслух проговаривать.
— Ты же знаешь, чем это в итоге закончится, правильно? — лукаво вскидывает бровь Локи. В конце концов он должен расставить все точки над «i», он же джентльмен.
Сигюн с нервным смешком закусывает губу. Ее тихий шепот говорит: «Да».
И… признаться, это довольно странно. Не то чтобы Локи не спал со своими клиентками до этого. Но выплескивание на него всех тягот после хорошего секса в новинку.
Бред и псевдогаллюцинации.
Сигюн лежит на его плече и рассказывает, что после злополучной аварии кожа неожиданно начала светиться под солнечными лучами. Сама собой, как будто внутрь запустили тысячу блесток, переливающихся всеми оттенками радуги. Это ужасно испугало. Это заставило Сигюн прятаться в тени, в надежде, что шутки сознания в один момент закончатся. Ее могли запросто упечь в психушку, расскажи она родителям или врачам о подобном. Но Сигюн не ненормальная! Она чувствует себя абсолютно здоровой — психически.
Локи, конечно же, может с этим поспорить.
Увы, ожидания не оправдались. Все стало только хуже. Поглощаемый кожей свет впитывался глубоко в тело и мог в один совершенно неподходящий момент выплеснуться из ладони ярким всполохом. Точно внутрь вкрутили желтую лампу и ударили по переключателю. Это было уже чересчур. Поэтому избегать света вовсе казалось абсолютным выходом из ситуации.
Локи убаюкивающе гладит Сигюн по голове и думает, что все оказывается до ужаса тривиально. Даже жаль, он ожидал чего-то большего что ли?..
Локи продолжает задаваться этим вопросом с самого утра, оставив Сигюн в постели и встав под освежающий душ. По всем своим правилам обязан теперь прослыть мудаком и бросить глупую смертную, но что-то его останавливает… Он мог бы запросто устроить ее в вип палату психиатрической клиники (с ее-то бредом), но при мысли об этом под кожей скребутся кошки.
Эти колкие фразы в ответ на его не менее колкие реплики, сражающая наповал смущенная улыбка, заседающий глубоко под коркой мозга заливистый радостный смех и сверкающие глаза от влюбленности. Нежные и одновременно жадные поцелуи, прикосновения, ласки. Сладкие стоны. Вкус кожи, до сих пор держащийся на языке…
Возможно, совершенно неожиданно и совершенно немыслимо, но Локи к Сигюн привык. Возможно, о боги! он даже что-то к ней чувствует.
От этой мысли его передергивает. Ну нет. Это уже никуда не годится. Он бог — она смертная. Хватит и одного дурака Тора в их трещащей по швам семье.
Локи выходит из ванной, повязав полотенце на поясе, и хмурится, не найдя ни маленькой смертной, ни своей вчерашней рубашки. Еще один банальный исход. Как глупо…
Что же ему с ней сделать? По какому пути пойти? Спасти? Разрушить? Сигюн подарила ему действительно много приятных моментов (особенно вчерашне-сегодняшней ночью).