Радхаур не обратил никакого внимания на то, что стражник постучал себя пальцем по лбу.
Воин ушел докладывать начальнику стражи. Радхаур ждал.
Он был абсолютно уверен в себе — рослый, крепкий, красивый. В отделанном золотом и каменьями пурпурном камзоле с вышитым на левой половине груди гербом: серебряный вепрем на голубом поле в правом верхнем углу — родовой знак — и на лазурном поле в центре бьющий серебряный фонтан с девизом «Быть чистым совестью, как родниковая вода». Кружевная рубаха с большим воротом обнажала шею и грудь. За синим широким поясом были воткнуты три кинжала тонкой работы, у бедра на роскошной перевязи висел верный Гурондоль. Пришлось надеть новые запасные сапоги, и они отблескивали зеркальной чернотой в лучах жаркого азиатского солнца. Радхаур был уверен в себе.
Радхаур едва не заснул на навязанной ему брачной церемонии.
Сарацинские священнослужители читали священную книгу: одновременно семеро человек для ускорения процесса с отвратительной дикцией бубнили директорию Моонлав (причем текст явно разнился с тем, что он читал в алголианских Директориях, хотя Радхаур едва разбирал слова).
Он держал левую руку на груди, где под белой материей рубахи висел золотой крестик, освященный в водах озера Рогнеды, и не отрывал взгляда от мизинца, где был надет перстень Рогнеды с черным топазом. Радхаур мысленно возносил молитву истинному Господу, дабы простил его за эту вынужденную комедию с неверными. Впрочем, ему было все равно — он-то знал, что кроме Рогнеды ему никто не нужен.
Наконец их оставили одних.
Волшебный амулет царицы узнал человека, уже собравшего воедино тело Алвисида. Радхаур заметил сияние на забранном черной тканью постаменте и почувствовал, как сила восьмой части туловища мага начинает входить в него.
Царица раскинулась на подушках в вольготной позе, широко раздвинув ноги в тонких, белых, туго обтягивающих манящие бедра, шароварах, и пододвинула к нему золотое блюдо с изысканными фруктами.
Радхаур едва взглянул на них.
— Перед первой брачной ночью мужчине необходимо мясо, — сказал он своей новоявленной жене.
Дельарам удивленно вскинула бровь. Тем не менее позвала саларбара, который тотчас же отправился выполнять приказ.
«Первая брачная ночь будет для тебя и последней, нечестивец», — подумала царица. И тут же поймала себя на мысли, что влюбилась в этого белокурого европейца — он не был безусловно красив, не был смазлив, как предыдущие красавцы, погибшие от ее острых ногтей. В чертах его лица светились спокойствие и сила.
Однако, она не обольщалась этим своим ощущением влюбленности в симпатичного блондина — в первые годы после смерти Джавада Дельарам влюблялась почти в каждого приводимого к ней мужчину.
И каждый раз неизменно разочаровывалась под утро.
«Твой необрезанный орган еще украсит мою коллекцию, франк», — ухмыльнулась мысленно она.
В дальнем углу ее покоя, за тяжелыми непрозрачными занавесями фиолетового цвета стоял высокий и широкий стеллаж, на многочисленные полочки которого дворцовый лекарь складывал банки с заспиртованными мужскими членами, отрезанными острыми ногтями царицы в порыве разочарованной страсти.
Однако, этот франк ей нравился.
Сидеть на ковре Радхауру было неудобно, он не привык к этому. И он был голоден. Он взял огромный золотой кубок с терпким вином и выпил, запрокинув голову.
Две струйки рубинового вина стекали у него по подбородку в огромный ворот рубашки, капали на обнаженную грудь чуть ниже крестика и скапливались огненными капельками на рыжих волосах груди.
Дельарам невольно залюбовалась им.
Радхаур никогда бы не позволил себе пить так в присутствии Рогнеды, но он прочувствовал, что его противнице это нравится. Сидеть было неудобно, новый сапог натер правую ногу.
«Словно на ристалище нахожусь», — мысленно усмехнулся Радхаур, — и тяжеловооруженный противник, наставив на меня копье, рассматривает сквозь прорезь забрала «.
Подали огромное блюдо с дымящимся пловом, Радхаур принялся есть.
Царица щелкнула пальцами, заиграла музыка, появились прекрасные танцовщицы — Радхаур не обратил на них никакого внимания. Наконец он утолил голод и вымыл жирные пальцы в серебряном тазике с розовой водой.
— Прогони своих нимф, — сказал Радхаур царице. — Я не для того преодолел многие земли, чтобы смотреть на этих пигалиц.
Его грубость все больше нравилась Дельарам. Она сделала повелительный жест.
Девушки в ужасе прекратили танец, в страхе упали на колени, вымаливая бессловесно прощение, что не понравились господину.
Радхаур налил себе еще вина — казалось, он был всецело поглощен напитком.
Дельарам отослала девушек прочь.
Благородный рыцарь отставил кубок и уставился на царицу.
— Что ты хочешь, муж мой? — с истомой в голосе спросила Дельарам.
— Сапог снять — натер за день, теперь нога болит и отвлекает от созерцания твоих неземных прелестей, — нагло заявил Радхаур.
Царица досадливо поморщилась — она не привыкла, чтоб с ней так разговаривали.
«Посмотрим, франк, так ли ты уверенно чувствуешь себя в постели», — подумала она, встала и скинула свой роскошный голубой парчовый халат.
Радхаур прочувствовал ее мысль и усмехнулся.
Он мог бы забрать необходимое прямо сейчас — Гурондоль расчистит ему путь из дворца.
Бдительный начальник личных телохранителей царицы не желал оставлять ему оружие во дворце, однако Радхаур просто заявил, что рыцарю не подобает идти на брачную церемонию без оружия — для него это равнозначно, как идти в исподнем в храм. Скрипя зубами, неверный не стал возражать — да и что мог сделать франк со своим мечом, когда во дворце в каждом коридоре по отменно обученному воину. Радхаур чуть не расхохотался, прочувствовав эти мысли главного телохранителя царицы.
Но Радхаур надеялся выпросить амулет по-хорошему. Он верил в случайно оброненные бароном Ансеисом слова» Взятое по-худому, добра не принесет «. Он считал, что бывший маг намекал на необходимость избегать насилия когда это возможно. Когда же невозможно — рыцарь должен поступать как рыцарь.
К тому же сила детородных органов Алвисида переполняла его, а он по опыту знал, что эту вошедшую в него силу необходимо выплеснуть, и как можно скорее.
Он не чувствовал никакой вины перед Рогнедой — ведь все, что он делает, он делает ради ее спасения от многажды проклятых колдовских чар.
Дельарам вышла на середину зала и отдалась восхитительному танцу.
Она была поистине прекрасна. Желтая рубашка расстегнулась и распахнулась, словно лебединые крылья.
Радхаур встал и медленно снял ножны с преданным Гурондолем, аккуратно сложил на подушку камзол, свернул свой богатый пояс и положил рядом три кинжала. В любой момент он мог воспользоваться ими. Затем стянул тесные сапоги и снял рубашку.
Он властно схватил царицу за гибкую тонкую талию и притянул красавицу к себе. Граф цинично улыбнулся ей и впился в ее губы, не отрывая взгляда от черных глаз. Зрачки царицы расширялись от удивления и восхищения его наглым поведением.
Она рванулась и освободила губы от его жгучего поцелуя.
Сладострастная мелодия достигла апогея.
— Возьми меня, любимый, — страстно прошептала она и начала сползать в его руках на дорогой мягкий ковер, чтобы, не сходя с места, предаться обжигающей любви.
Радхаур уверенно подхватил ее и без усилий поднял на руках, выпрямившись во весь рост. Окинул помещение ищущим взглядом и направился к постели.
Никогда, с тех пор как ушел из жизни горячо любимый Джавад, Дельарам не чувствовала себя так хорошо.
«Только бы он смог, только бы смог», — с надеждой и ужасом от предстоящего разочарования думала царица. Пальцы ее сгребли нервно в комья тонкую нежную ткань покрывала.
« Смогу», — так же мысленно ответил ей Радхаур.