––––––––
*Илион — второе название Трои (инф. для справки)
Глава 21. Отчаяние
Ахилл гнал вперёд колесницу. Он знал, что там сзади по земле волочится тело поверженного врага. Сын Пелея убил Гектора, он привязал его позади себя. Труп великого героя был теперь там, в грязи. Патрокл был отмщён…
Только легче от этого почему-то не становилось. Ещё вчера Ахиллесу казалось, что вот, он убьёт Троянского царевича и камень рухнет с души. Но этого не произошло…
Стало ещё хуже. В душе воина плескалось отчаяние. Он со всех сил яростно стегал коня плетью. Колесница неслась вперёд. Вот уже стал виден Греческий лагерь, а за ним и мирмидонянский.
Навстречу ему высыпали люди. Но в этот день они не славили героя. Лишь стояли с немым удивлением в глазах, созерцая труп величайшего воина Трои.
Ахилл пролетел мимо Ахейцев. В толпе он заметил поражённое лицо Агамемнона. Вот он, тот кого сын Пелея так люто ненавидел, стоит средь прочих и смотрит на него, как на героя. Так почему же всё равно так мучительно тяжело? Почему душа опустошена? Отчаянье, пустота… И всё…
Ахиллес, наконец, остановил колесницу неподалёку от своей палатки. Тут же подбежали люди. Они что-то говорили, но он не слышал. Не заметил и то, как все обступили тело Гектора и начали разглядывать его. Пустым взглядом смотрел молодой человек куда-то в пространство. И тут, заметил Её.
Ифигения стояла чуть поодаль. Частично её скрывал чёрный плащ, который она надевала там, где было много народу, чтобы не быть кем-либо узнанной.
Он видел её взгляд. Видел, что плечи девушки поникли, видел в глазах отчаяние. Она стояла, не двигаясь. Просто смотрела. А затем развернулась и скрылась из виду.
Постояв так ещё какое-то время, Ахилл направился к телу Гектора и отвязал его от колесницы, кладя на принесённую кем-то ткань.
Затем сын Пелея направился в свою палатку. Войдя, он сразу же заприметил плачущую фигурку в углу. Ифигения, услышав его шаги, подняла голову.
— Ты убил его… — хрипло проговорила она.
— Да, — кивнул он, — как недавно он убил Патрокла.
В эти слова воин постарался вложить как можно больше уверенности, пытаясь, в первую очередь, доказать самому себе, что поступил правильно.
— Ты жесток, — покачала головой Иф.
— А он, нет? — раздражённо спросил Ахиллес.
— Он умел поступать благородно, делать людям добро. Жестокость он проявлял только ради защиты Трои. Ты же только разрушаешь, — слова начали литься сами собой, — зачем ты пошёл на эту войну? Ради славы? Ахилл, это глупо! Это бессмысленно. Зачем ты убил Гектора? Ради мести? Да нет же! Признайся сам себе, это же просто стремление к славе! Он, в отличие от тебя, любил. Любил многих. Своё государство, свой народ, свою семью…, а тебе, как мне теперь кажется, любовь вовсе чужда!
С этими словами, девушка вскочила, утёрла слёзы и поспешно вышла из палатки.
— Да что ты знаешь о любви?! — выкрикнул Ахилл ей вслед.
Затем он обессиленно зарычал и упал на пол, катаясь по нему, будто пытаясь избавиться от этого гнетущего ощущения… Она задела его за живое… И в чём-то она была права… От этого больнее всего.
***
— Андромаха, — тихо позвала Елена, касаясь плеча подруги.
Та будто и не слышала её. Вдова Гектора уже не плакала. Слёз не осталось. Она лишь сидела и невидящим взором смотрела в одну точку. Он мёртв. Всё кончено. Два дня назад, узнав весть о смерти мужа, Андромаха рыдала, рвала на себе волосы, каталась по земле, но сейчас она сидела на полу у стены, не двигаясь, не издавая ни звука.
Белокурая царевна опустилась рядом с ней на колени и приобняла её за плечи. Наконец, молодая женщина подняла голову.
— Что теперь будет? — прошептала она.
— Не знаю… — чуть помедлив, ответила Елена, — но мы справимся.
Андромаха пожала плечами.
— Мне всё равно.
— Нет! — пылко воскликнула жена Париса, — не говори так! Гектор никогда не впадал в отчаяние, и ты не должна!
— Елена… — слабо улыбнулась царевна, — твои слова верны, но для меня они уже не имеют смысла. Отчаяние… Я впала в него уже давно. Я знала, что Гектор умрёт. Я чувствовала это. Был только вопрос времени. Но вот, это случилось.
— И что теперь? Ты собираешься дальше всю жизнь пусто просуществовать?
— Я не хочу ничего другого, — вздохнула Андромаха, — тебе просто не понять. Ты другая. Ты слишком свободолюбивая, сильная, независимая женщина. Ничто тебя не сломит. Никто не сможет повлиять на твою жизнь. Я же совсем иная. Когда-то я полностью и безраздельно отдала себя Гектору. Теперь же, нет больше ничего, потому что и его нет.
— Но хотя бы подумай о своём сыне! — нашла ещё одни аргумент Елена.
— О нём есть кому позаботиться. Но я, конечно, буду любить его. Астианакс — единственное, что всё ещё держит меня на земле.
Собеседница покачала головой.
— Ты не права. Нужно когда-нибудь начинать жить самой. И нужно учиться жить без него.
— К чему? — в голосе Андромахи звучало столько безразличия и безысходности, что Елена ужаснулась. Она просто не могла понять вдову такого великого героя.
— О Боги! — в сердцах выкрикнула она, — да что ты такое себе вбила в голову?! Мне Гектор тоже был не чужим. Он был единственным человеком, который до конца понимал меня. Он был защитой Трои. К тому же, во всём произошедшем я чувствую свою вину. Это гнетёт. Но я же не стала ко всему безразличной. И ты не должна! Я обещала Гектору, что помогу тебе… И я выполню своё обещание!
Обещание… Обещание… Андромаха зажмурилась. « Я хочу попросить тебя об одном. Будь мужественной. Если меня не будет, некому станет тебя защищать. Ты должна делать это сама. Обещаешь быть сильной?» — голос из недалёкого прошлого звучал в голове.
Молодая женщина вскочила на ноги.
— Обещание… — неуверенно начала она, — да-да! Конечно! Я обещала!
Затем, она взглянула на Елену. Та не очень понимала, что происходит.
— Ты права, — пояснила Андромаха, — я должна.
Белокурая царевна улыбнулась и протянула подруге руку. Та вложила в неё свою ладонь.
— Пошли, — кивнула Елена, — нужно повидаться с Приамом, Гекубой и прочими. Им не менее тяжело.
Вдова Гектора сделала глубокий вдох и шагнула вслед за молодой женщиной. Она чувствовала поддержку. Она знала, что не одна.
***
Уже наступил вечер. Царевна отворила дверь и тихо вошла, стараясь не создавать лишнего шума. Парис сидел у окна, уронив голову на руки. В таком же положении Елена видела его, когда уходила. Она подошла к юноше и коснулась его плеча. Он поднял голову и слабо улыбнулся.
— Как ты? — спросила молодая женщина. Царевич неопределённо пожал плечами.
— До сих пор понять не могу.
— Отчего?
— Странное чувство… Как будто всё это просто дурной сон.
Она тяжело вздохнула, обнимая его со спины и утыкаясь лицом ему в плечо.
— К сожалению, это реальность.
— Я не могу поверить в то, что его больше нет, — прошептал Парис.
— Я понимаю. Это удар для всех нас.
— Он был замечательным братом.
— За всё время, что я его знала, я успела понять это.
— А ещё, — проговорил Парис, — он был защитой Трои. Теперь стены рухнули.
— Наследником станет Деифоб.
— Да. Он неплохой дипломат. Но Гектор… Он был до безумия отважен. И на его мужество нужно равняться.
Елена в задумчивости прикрыла глаза.
— Знаешь, Парис, — наконец произнесла она, — я хочу сказать тебе, что поздно вспоминать каким замечательным был Гектор. Нельзя впадать в отчаяние. Сегодня утром эти же слова я говорила Андромахе. И теперь говорю тебе. Ты должен быть достоин своего брата.
Царевич повернулся лицом к жене и внимательно взглянул на неё.
— Ты права. И я буду.
Он заключил её в крепкие объятия.
И Елена почувствовала себя полностью защищённой. В глазах Париса, вдруг, появилась решимость, а в действиях сила и уверенность. Теперь перед молодой женщиной стоял уже не тот юнец. Отныне муж был единственной защитой и опорой. И она знала, что пока он рядом, с ней ничего плохого никогда не произойдёт.
Глава 22. Верное решение
Уже неделя прошла со дня смерти Гектора. Тело его всё ещё лежало посреди Ахейского лагеря, завёрнутое в плащ.
Ахилл ходил мрачный, замкнувшийся в себе. Всё это время он почти ни с кем не разговаривал. Ифигению он молодой человек тоже почти не видел. Она уходила куда-то ранним утром, а возрващалась глубокой ночью. Ему было всё равно, где она находится. Ему вообще не до чего не было дела.