— А соседи есть?
— Фермер с женой — их дом дальше вниз по дороге. Но они утверждают, что ничего не видели и не слышали. Больше там, вплоть до главной дороги, никто не живет. А это около мили.
— А можно мне поехать поговорить с экономкой?
Расти пожал плечами:
— Думаю, да, но… ну, буду с вами откровенен: это ведь не ваше дело. — Сейчас он смотрел на нее, можно сказать, с вызовом. И впервые девушке подумалось, что он знает больше, чем говорит.
— Что ж, как бы там ни было, поеду-ка я в трейлер и посмотрю, не могу ли я сделать что-нибудь для нашего пациента, — как можно беспечнее сказала Мерели. — Как мне туда добраться?
— Я вам объясню.
Расти подписал чек, и они вместе вышли из клуба и направились туда, где Мерели оставила машину. Там он рассказал, как добраться до места, и дал ей ключ от трейлера, предупредив:
— Я буду чуть позже. Но я запер дверь. А Текс не встает с постели, чтобы отвечать на стук.
Мерели вошла в трейлер. Текс, услышав ее шаги, окликнул:
— Это ты, Расти?
Девушка закрыла и заперла за собой дверь. Потом ответила:
— Нет. Это я, Мерели Максвелл.
— Ой! Как ты тут очутилась?
— Я только что с ипподрома. — Девушка вошла в комнату и остановилась. — Я завтракала в клубе с Расти.
Текс полусидел в постели, и Мерели подумала, что он очень бледный.
— Что ты там делала? — Казалось, он был больше раздосадован, нежели рад видеть ее.
— Могу я присесть? — спросила она, указав на кресло рядом с его кроватью.
— Конечно. Присаживайся.
— Ты себя хорошо чувствуешь?
— Конечно. Прекрасно. Плечо немного болит, но это ерунда.
— Доктор Райдер не сможет приехать сменить тебе повязку сегодня вечером. Он уехал на несколько дней.
— Ну и ничего страшного. Полагаю, что выживу.
— Но я могу перебинтовать и переодеть тебя. — И тут заботливая медсестра вспомнила, что не взяла с собой ни бинт, ни лекарство. Ну что ж, можно съездить в город и купить все необходимое в аптеке.
— Расти сказал, что тем утром, когда ты сильно пострадал, тебя нашел Майк.
— Расти слишком много болтает.
— А что, есть причины держать случившееся в секрете?
— Нет.
— Значит, ты пострадал не из-за лошади?
Он вдруг часто-часто заморгал и впервые с тех пор, как она вошла, улыбнулся:
— И да и нет. Очень легко пострадать от лошади, если не знаешь, как с ней справиться.
— Но ведь ты знаешь.
Он оставил замечание без ответа.
— Ну а куда же уехал твой друг-доктор?
Она помедлила, потом призналась:
— Я не знаю.
— Вы с ним ведь близкие друзья, да?
— Да.
— Он хороший парень.
— Думаю, да.
— Тогда, раз у тебя есть такой хороший парень, почему ты так беспокоишься за такого бездельника, как я?
— Ты не бездельник.
— А как бы ты назвала меня?
— Ну, ты известный телевизионный актер и певец, и ты владелец конюшни и скаковых лошадей, и ты преуспевающий честный гражданин.
Он рассмеялся:
— Ох, голубые глазки! Ты — милое дитя, но если ты знаешь, что для тебя хорошо, то будешь держаться от меня подальше.
— Почему?
— Почему? Я думал, это очевидно. Разве ты не знаешь обо мне достаточно, чтобы испугаться?
Она улыбнулась:
— Нет. Кстати, сегодня у меня выходной, и я могу делать все, что мне заблагорассудится.
— И что же, например?
— Ну, для начала мне заблагорассудилось приехать повидаться с тобой. Ты уже принимал сегодня ванну?
Он усмехнулся:
— Нет. И ты не собираешься приготовить мне ванну.
— Почему бы и нет? В больнице я мою мужчин.
— Так то в больнице. Здесь все по-другому.
Мерели привыкла ухаживать за мужчинами. Но сейчас, по каким-то непонятным причинам, она почувствовала себя смущенной.
— Ну что ж, как хочешь.
Они помолчали, потом Текс спросил:
— Кстати, что это писали в газетах, будто тебя арестовали?
— О, произошла ошибка.
— Так тебя не арестовывали?
— Арестовывали, но по ошибке. Я пыталась добраться до тебя, когда увидела, как тебя ранили, а тут началась эта дурацкая потасовка, и я умудрилась попасть в самую гущу.
Он улыбнулся:
— Значит, ты тогда была на ярмарке?
— Да. Я и еще одна медсестра.
— И ты слушала, как я пел?
Она почувствовала, как лицу становится жарко.
— Это было здорово.
— Я пел для тебя.
— Да?
— А для кого же еще?
— Откуда мне знать?
— Ты знаешь многих девушек по имени Мерели?
— Ни одной. Я вообще не понимаю, откуда мама выкопала это имя.
Он опять улыбнулся: