— Технически, капитан Морган, вас объявят дезертиром, что никого не удивит, поскольку все знают, что вы приговорены, но фактически вы сохраните чин, службу в армии, только не будете носить мундир. Вы много путешествовали, и в этом ваше преимущество. Возможно, потребуется ехать в Европу, где шпионы конфедератов пытаются найти поддержку своему делу, а кроме того, побывать в западных штатах. Вы сами — уроженец Запада, и эта территория будет вашей опорной базой. Время от времени вас будут посылать в Мексику.
Иногда к вам будут приходить люди с поручениями от меня. Несомненно, опасность велика, но, думаю, вы привыкнете. Конечно, необходимо понять, что, если вас поймают, мы будем отрицать, что каким-либо образом связаны с вами.
Он вопросительно взглянул на Стива, но тот лишь пожал плечами и обронил:
— Естественно.
Бишоп по-прежнему сухо усмехнулся:
— Прекрасно! Думаю, мы начинаем друг друга понимать.
После того как вы «сбежите», один из наших… экспертов объяснит суть вашего поручения. Кроме того, вы должны приобрести репутацию наемника, человека, готового за деньги на все. Но старайтесь не выходить за рамки закона. Если придется убивать, делайте это в честной драке, перед свидетелями. Вам ясно?
— Абсолютно, сэр, — вежливо кивнул Стив.
— Ну что ж, — довольно улыбнулся Бишоп, — думаю, это… поручение больше соответствует вашему темпераменту.
Слушайте внимательно: сегодня ночью мы организуем ваш побег. Вы покинете Новый Орлеан в плоскодонке. О деталях поговорим после завтрака. Через два месяца встретимся в Лос-Анджелесе.
Стив отдал честь и повернулся, чтобы уйти, но за спиной вновь раздался голос Бишопа:
— Кстати, капитан Морган, не забудьте, когда будете бежать: пули у солдат настоящие. Постарайтесь быть осторожнее.
Часть II
НАЧАЛО
Глава 4
Четыре прошедших года, несомненно, принесли немало перемен. Пьер Дюмон, обедавший с друзьями у «Максима», меланхолично отметил этот факт.
— Он все еще страдает по своей крошке-кузине, — вмешался Жан-Жак Анрио, подмигивая виконту де ла Риву.
— Хоть она и упряма, все равно мне ее не хватает, — признался Пьер.
— Да! Еще бы, — рассмеялся Рене дю Гар.
— Лицо куртизанки, тело женщины — ты, кажется, так утверждал четыре года назад.
— Да, это было верно… тогда. И кроме того, я говорил, что она совсем ребенок, но с тех пор Джинни стала слишком умна, даже для меня.
— И бессердечна, — полунасмешливо вставил виконт, взглянув на покрасневшего друга. — Не стоит расстраиваться, старик. Сам знаешь, я честно предложил ей руку, а она отказала! Заявила, что только практиковала на мне искусство флирта, якобы кто-то предостерег, что она становится «синим чулком» и ни один мужчина на нее не взглянет.
— Виновен, — признался Пьер. — Боялся, что успех и поклонники испортят Джинни. Но… она на меня не захотела смотреть, хотя я знал: ни к чему это не приведет, ведь мы кузены.
— Ну да, ты влюбился, а она обвела тебя вокруг пальца, — ехидно сообщил Рене. — Помнишь, как она затащила тебя в отдельный кабинет ресторана только для того, чтобы поиграть в даму полусвета.
— Господи! — взорвался Пьер. — Зачем напоминать об, этом?! Хорошо еще, родители ни о чем не узнали!
— Ты никогда не рассказывал об этом, — нахмурился виконт. — Черт… Я хотел бы, чтобы она не была твоей кузиной, Пьер.
— Какое эта теперь имеет значение? — вмешался Жан-Жак. — Она уехала из Франции, возможно, выйдет за грубого дикаря американца и народит ему кучу детишек! Где она живет?
— В каком-то Богом забытом месте, Калифорнии, кажется. Там полно индейцев и никакой цивилизации.
— Ах да, по каждому поводу — драка на пистолетах, и все носят оружие…
Началось оживленное обсуждение трудностей жизни в Америке. Только Пьер угрюмо молчал. Почему они заговорили о Вирджинии? Дьявол их побери, де ла Рив сказал правду — если бы только она не была его кузиной! Где сейчас Джинни, что делает? Бедная милая Вирджиния, каково ей приходится в этой дикой стране? Может, она уже жалеет, что покинула Францию… и его.
Пьер был бы крайне поражен, узнав, что кузина в этот самый момент действительно думает о нем с симпатией и с чем-то вроде ностальгии.
Глава 5
Джинни лежала в постели, настоящей постели, впервые за много дней утомительного путешествия. Со времени прибытия в Америку она постоянно находилась в пути и сейчас была измучена, перевозбуждена и не могла уснуть. Даже с закрытыми глазами она ощущала покачивание экипажа. Правда, в нем удобнее, чем на корабле, доставившем ее из Франции, и в этих грязных, измазанных сажей поездах, в которых она добиралась из Нью-Йорка до Луизианы.
Перед глазами всплыло лицо Пьера. Бедняжка, он выглядел таким несчастным!
— Я буду часто писать тебе, — пообещала она, но Пьер только упрямо качал головой:
— Не будешь. Ты, дорогая кузина, легкомысленная девчонка. Найдешь десяток поклонников и забудешь обо мне еще на полпути в Америку.
— Но это совсем другое! Ведь ты мой кузен и хорошо знаешь меня, — смеясь, возразила Джинни. — О Пьер, я ведь никогда не стремилась очаровать тебя. Ты притворялся… потому что я нравлюсь твоим друзьям… Вспомни, ты всегда считал меня надоедливой девчонкой и «синим чулком», к тому же сам это мне говорил! Кроме того, я всю жизнь тебе исповедовалась! С кем еще мне поговорить?
Но несмотря на шутливый тон, Джинни помнила, что с детства была влюблена в Пьера. Сколько всего случилось с тех пор!
Заложив руки за голову, Джинни думала о стране, в которой очутилась. Здесь все такое новое, интересное… а когда она встретила отца и мачеху, все сомнения и страхи исчезли!
Отец, похоже, был искренне рад видеть ее после долгой разлуки. А Соня, его жена, оказалась поразительно молодой, миниатюрной блондинкой, милой и дружелюбной. Невозможно было не полюбить ее.
— Зови меня Соней, — прошептала она, после того как Джинни в третий раз обратилась к ней «мадам». А отец только снисходительно улыбнулся. Он любил дочь, явно гордился ею и доверял. Разве он не рассказал Джинни все, чтобы показать, что полностью принял ее?
Девушка улыбнулась в темноте. Именно планы и замыслы отца делали жизнь столь волнующей.
Как-то на балу в Вашингтоне Джинни подслушала разговор незнакомцев, называвших ее отца честолюбивым оппортунистом. Но вместо того чтобы рассердиться, почувствовала гордость за отца, поняв, что эти люди просто завидуют его богатству и могуществу. Брендон был из тех, кто добивается всего, чего захочет, и Джинни восхищалась отцом, как, впрочем, и Соня. И подумать только, он взял на себя труд все объяснить ей.
— Я хочу создать свою «империю», Вирджиния. Другие этого достигли. Сейчас самое время, поскольку у многих людей не осталось цели в жизни после того, как закончилась война. Можно приобретать огромные территории за бесценок.
«Ну что ж, — думала Джинни, — почему бы нет? Почему отец не должен заниматься тем, чем занимаются другие люди?»
Императором Мексики стал Максимилиан при пособничестве французской армии, и Джинни была счастлива узнать, что отец поддерживает с французами дружеские отношения. С Мексикой граничили штаты Техас и Калифорния, но между ними простирались огромные территории Аризоны и Нью-Мексико. Кто знает, чего можно будет достичь с помощью французов-союзников и, конечно, Максимилиана?! Поистине сильный человек может всего добиться.
Примером тому служит Наполеон. Вирджиния была не только взволнована, но и польщена тем, что ей доверяется играть, пусть хоть и небольшую, роль в планах отца.