— Может быть, вы и правы, миледи, — холодно отозвался он, — но пахнет от меня лучше, чем от вас.
Ахнув, она молча уставилась на него. Джордж слегка откинулся и смерил ее до неприличия красноречивым взглядом.
— Кажется, я догадываюсь, что за человек, по вашему мнению, годился бы вам в мужья. Ваш избранник весьма могуч и потому выходит победителем из всех состязаний, где требуется грубая физическая сила, и ничего больше. Но известно ли вам, что свою силу он будет использовать всегда и во всем, включая и супружеское ложе? Не наслаждение близостью и не нежность ожидают вас. Сначала вы, конечно же, будете уважать его, пока не поймете, что и он уважает вас — правда, не больше, чем свою лошадь или собаку. — Элайя хотела было что-то возразить, но Джордж не дал ей. — Поверьте, миледи, я не раз видел, во что превращается семейная жизнь, если женщина вступает в брак не по своей воле. Так что успокойтесь, леди Элайя. Если не хотите становиться моей женой, просто скажите об этом вашему отцу, и дело с концом.
— Я…
— Кстати, о вашем любимце. Мне очень жаль, но чувство ваше лишено взаимности. Сэр Руфус уехал из замка Дугалл сразу после полуденной трапезы. — Джордж подошел к Аполлону.
Элайя стояла неподвижно, с выражением отчаяния на лице. Первобытное желание, какого Джорджу ни разу не довелось испытать, пронзило его, растопив на миг внешний лоск изящества и напускной небрежности. Одним прыжком он пересек поляну, порывисто обнял девушку и припал к ее горячим губам.
Страсть, от которой пылала голова и мутился рассудок, закружила его. Элайя таяла в его объятиях, не пытаясь сопротивляться, и Джордж крепче привлек ее к себе, позволив своему языку устремиться вперед.
В ту же секунду он опомнился: он ведет себя как грубое животное, и поцелуй его изменился, став нежнее и мягче, не утратив, однако, жара, от которого сам Джордж будто горел в огне.
Элайя ответила на его поцелуй. Это и порадовало его, и удивило, поскольку ее губы трепетали от страсти, словно он для нее был желаннейшим из мужчин.
Да что же это такое? — лихорадочно соображал Джордж. Впрочем, наслаждение этим неожиданным поцелуем так захватило его, что собраться с мыслями не было никакой возможности.
Прервав поцелуй, он резко шагнул в сторону и, собрав в кулак всю силу воли, с самым безразличным выражением заглянул в потемневшие от желания глаза девушки. Она с трудом переводила дыхание.
— А теперь, леди Элайя, отправляйтесь к отцу и скажите, что не желаете выходить за меня замуж.
Элайя судорожно сглотнула и попятилась, прижав кончики пальцев к припухшим губам. Потом нащупала у себя за спиной поводья Демона, вскочила в седло, и через мгновение взявший с места в галоп жеребец был уже далеко. Вздохнув, Джордж без сил опустился на землю у корней старой ивы. Что же он наделал? И что теперь будет?
Глава пятая
— Элайя! Слезай оттуда! Немедленно!
Элайя повернулась и чуть не сорвалась с яблоневой ветки, где сидела, прижавшись пылающей щекой к сырому стволу, отчаянно пытаясь не думать о том, что сказал ей сэр Джордж. И об их неожиданном поцелуе.
Посмотрев вниз, она увидела сэра Томаса — он стоял под деревом, сдвинув брови и уперев руки в бока. Элайя знала, что отец частенько ворчит, но в таком гневе она видела его лишь несколько раз в жизни, а потому не спешила спускаться.
— Слезай!
Она нехотя повиновалась и встала перед ним, виновато потупившись.
— Что, черт побери, ты наговорила сэру Джорджу? — потребовал сэр Томас. — А ну, отвечай! Он твердит, что, по его мнению, вам не следует вступать в брак. Клянусь Гробом Господним, что еще за чушь?
— Думаю, он просто чувствует, что мы друг другу не подходим, — неуверенно выговорила Элайя, жалея, что у нее, в отличие от сэра Джорджа, не хватает выдержки устоять перед гневом сэра Томаса.
— Не подходите? Все это новомодные бредни! Вы с ним будете отличной парой — это же каждому дураку ясно!
— А вдруг он передумал? В конце концов, он далеко не мальчик и понимает, чего хочет.
— И не девчонка, которая не знает, что лучше для ее же блага. Он богат, влиятелен, у него отличное поместье и лучшие управляющие во всей южной части нашего королевства. — Отец состроил презрительную гримасу. — Да он же хорош собой, чего уж там! Разве тебе этого мало?
Ковыряя землю носком сапога, Элайя пожала плечами.