— Дочка, я знаю, что он не похож ни на кого из тех, кто окружает тебя с рождения, но ведь все соискатели твоей руки и в подметки ему не годятся.
— А разве моей руки кто-то просил? — изумилась Элайя.
— Ну да — один-два человека, не больше.
— И Руфус? — спросила Элайя, и в сердце ее затеплилась надежда.
— Нет. — Должно быть, на ее лице отразилось разочарование, так как сэр Томас поспешил продолжить разговор: — Кстати, раз уж мы начали о Руфусе. Перед отъездом он просил передать тебе, что ему очень жаль, если… — Отец сурово взглянул ей в глаза. — Скажи, дочь, мне есть о чем беспокоиться?
— Нет, беспокоиться не о чем, — тихо ответила девушка, поняв, что имеется в виду ее целомудрие.
— Отлично. Даже если бы Руфус и попросил твоей руки, я бы все равно отказал ему. Он хороший парень и прекрасный воин — из тех, кто ищет приключений на свою голову. Не так-то легко будет заставить его сидеть дома.
— Но сэр Джордж тоже много странствовал, — напомнила Элайя.
— А теперь вернулся домой и никуда не собирается уезжать. Он утолил свою жажду приключений и станет тебе добрым мужем. Надеюсь, он сделает тебя счастливой. — Лицо сэра Томаса смягчилось. — Не забывай, что наши владения граничат. Я бы не хотел, чтобы ты жила где-нибудь на краю света…
Отец не часто говорил с ней так откровенно и с такой нежностью, и глаза Элайи наполнились слезами.
— Ну, так что же, дочка? — тихо спросил сэр Томас. — Да или нет?
— А можно мне еще немного подумать? — несмело спросила Элайя. — Я ведь его почти не знаю.
— Нет, нельзя. Он говорит, что не желает более злоупотреблять нашим гостеприимством. Вещи его уже уложены, он вот-вот уедет. — Сэр Томас нетерпеливо вздохнул. — Решай, дочка!
Ее отец всегда славился своим умением отлично разбираться в людях — именно поэтому он и стал таким превосходным военачальником. Может быть, она не права и судит сэра Джорджа слишком строго?
— Скажи ему… скажи, чтобы не уезжал, — прошептала она, не смея взглянуть отцу в глаза.
— Вот теперь ты говоришь разумно, — одобрительно заметил тот. — Только я ничего ему говорить не буду, а то он, чего доброго, решит, будто я принуждаю тебя к замужеству.
Элайя подняла голову.
— А разве нет?
— Дочка, если ты на самом деле не хочешь выходить за него замуж, скажи мне прямо, и делу конец. Но я думаю, что лучшего мужа тебе не найти.
— Неужели я должна дать ответ сегодня?
— Если он уедет, говорить будет больше не о чем. Все в роду де Грамерси чертовски горды. — Сэр Томас улыбнулся, что случалось нечасто. — Они, видишь ли, полагают, что их избранницы должны не идти, а бежать под венец.
— Отец, вот ты заговорил о гордости, — отозвалась Элайя. — Но ведь, если я пойду и стану просить его остаться, разве я не унижусь перед ним?
Сэр Томас хрипло расхохотался.
— Нрав женщины переменчив, что погода! Нет, Элайя, бывает время и для унижения, и мне кажется, что оно как раз пришло — если, разумеется, ты не хочешь, чтобы сэр Джордж уехал. — Он с нежностью взглянул на нее. — Дочка, я забочусь о твоем счастье, вот и все.
Элайя задумчиво кивнула, не зная, как же ей поступить.
Спору нет, очень заманчиво позволить сэру Джорджу уехать и навсегда забыть о нем. С другой стороны… Что ждет ее в будущем? Кто еще сделает ей предложение? Какой-нибудь грубиян, женой которого ей придется в конце концов стать, лишь бы не превратиться в старую деву?
Кто еще поцелует ее с такой неистовой страстью, с такой обжигающей нежностью? Кто обнимет ее так, что сладкая боль охватит все ее существо?
Она медленно повернулась и направилась к замку.
— Ну, Элайя? — не выдержав, окликнул ее отец. — Что ты надумала?
— Я попрошу его остаться.
Джордж нетерпеливо притопывал ногой, наблюдая, как выносят из комнаты последние тюки. У него не было никакого желания задерживаться тут хоть на минуту дольше. Если его сочли нежеланным соискателем руки и сердца, он уедет, и делу конец.
— Сэр Джордж! Вы… вы уезжаете? — робко прошептала Элайя, стоя на пороге.
— Как видите, миледи. Не вижу причин оставаться там, где я никому не нужен.
Он хотел пройти к двери, и вдруг Элайя быстро шагнула ему навстречу, в мгновение ока затворила дверь и прислонилась к ней, не отрывая глаз от его лица. Во взгляде ее снова вспыхнул яростный вызов.
— Вы должны остаться, — твердо заявила она.
Он расхохотался и, скрестив руки на груди, холодно посмотрел на нее.
— Я не слуга, которому можно приказывать.
— Пожалуйста, — поправилась она, не изменив, однако, весьма решительного тона.
Сэр Джордж вопросительно поднял бровь, и вдруг в его лице промелькнуло что-то до того холодное и жесткое, что Элайя снова подумала: она недооценивала стоявшего перед ней человека.