- Ну, я… привыкну, - только и смог сказать Джон с тяжелым вздохом.
Это далось легче, чем он думал. Рекс позволял обустраивать жилище по своему вкусу. И вскоре создалось ощущение, что здесь все же есть живые люди. Кажется, это пришлось по вкусу и ему самому.
У Рекса была невыносимо пустая и бессмысленная жизнь. И он был рад, что в ней появилось хоть что-то, чем он мог заполнить ее.
Наверное, впервые в жизни Джон ощущал желание о ком-то заботиться. А кто-то, в свою очередь, пытался заботиться о нем. Как умел. И от этого было тепло. Было приятно проживать дни, наполненные смыслом. Кошмары никуда не ушли, но они больше не имели значения. Реальность стала важней.
Шли дни. Недели. Месяцы. Похожие друг на друга, тихие, умиротворяющие. Иногда Рекс разговаривал. Иногда даже улыбался. Но было достаточно того, что он просто рядом. Что он просто есть.
Они могли просто валяться в постели вечерами, обнимать друг друга и молчать. Или ходили куда-нибудь, чтобы молчать там. Многое Джон научился понимать без слов. Кроме самого главного. Но даже когда он спрашивал об этом, а Рекс отвечал, все равно ничего невозможно было понять.
Они расписались по-быстрому, без церемоний, никому об этом не сообщив. Просто так было удобнее. Просто они проживали вместе одну жизнь. А это существенно упрощало волокиту с документами. Это все еще не значило абсолютно ничего. Они отметили это символическим обедом в дешевом кафе.
Месяцы превращались в годы. Менялась жизнь вокруг. Но все оставалось прежним. Как будто они застряли в одном бесконечном дне. Чтобы что-то понять. Чтобы что-то исправить. Что-то очень важное. Для них обоих. Что-то, ради чего вообще было это все.
Уснув однажды, Джон увидел больше, чем раньше. Больше, чем разрозненные куски. Они наконец собрались воедино. И он смог увидеть картину целиком.
Они стояли друг напротив друга. На поле, устланном мертвецами. И было странное чувство дежавю. Повелитель мертвых вскинул руки - и мертвецы встали. Джон бросился к нему, но они перекрыли путь. Ледяной человек усмехался. Обжигал ледяным взглядом. Смотрел с превосходством, с непоколебимой самоуверенностью. А потом развернулся и пошел прочь. Скрылся в толпе. Оставив бороться со смертью.
Они никогда не произносили слов. За них говорили взгляды. И поступки. Бесконечные попытки убить друг друга. Продемонстрировать свою силу. Это всегда было чем-то большим. Судьбой?
Ледяной человек нес смерть с собой. Везде, куда бы ни приходил. Вряд ли он вообще мог вообразить, что когда-нибудь она настигнет его самого.
Он рассыпался в прах. И вместе с ним ушло все, к чему он приложил руку. Все закончилось. Смерть покинула мир, забрав с собой бессчетное количество живых. Но что осталось после нее?
- Знаешь, мне сегодня приснился очень странный сон, - начал Джон, раздумывая, стоит ли об этом говорить. Ведь он столько лет об этом молчал. - Про север, про крепость, про холодную метель и битву льда и пламени. Там были мы с тобой. Летали на драконах. Мой дышал огнем, а твой льдом. Ты воскрешал мертвецов. Ты пришел, чтобы убить мальчика на инвалидной коляске.
Рекс посмотрел на него тяжелым взглядом. От этого сделалось немного не по себе. Как же на самом деле надоело, что он предпочитал общаться невербально. Играть в гляделки, как ледяной человек из сна. Иногда им стоило бы говорить.
За столиком в летнем кафе в жаркий день было тепло, но от этого взгляда почему-то обдало холодом. И Джон ощутил, что снова теряет ощущение реальности. Снова стирает грань между реальностью и сном.
Наверное, стоило обсудить это с психотерапевтом, а не с Рексом. Он никогда не желал говорить о проблемах в отношениях. От него скорее можно было дождаться действий, чем слов. Но именно их так отчаянно не хватало.
Рекс так ничего и не ответил. Молча встал, отошел к прилавку и пару минут спустя вернулся с мороженым в руке. Протянул его Джону все так же молча и сел обратно. Вот что он хотел этим сказать?
Он был похож на это гребаное мороженое. Такой же ледяной. Вот только ни хрена не сладкий. Впрочем, если полить его сиропом…
Во сне он действительно был похож на мороженое. Если бы он выглядел так, как там, возможно, секс с ним в жару был бы в разы приятнее…
Черт, какая же чушь лезла в голову.
- Скажи что-нибудь, - решительно потребовал Джон. - Что ты об этом думаешь?
Рекс едва заметно пожал плечами.
- Рано или поздно всегда находится тот, кто побеждает смерть.
От его чуть хрипловатого голоса бросало одновременно и в жар, и в холод. Жаль, что Джон так редко слышал его. Из-за этого потрясного ощущения до него не сразу дошел смысл.
- Я не говорил, что ты умер там.
- Иногда, чтобы жить, стоит умереть.
Не было никакой разницы, говорил он или молчал. Его невозможно было понять. Они были вместе уже черт знает сколько лет - а он так и остался загадкой. А ведь с другими он говорил еще реже. Холодный, бесчувственный - как вообще угораздило вляпаться в него и не выбраться до сих пор?
- Почему стоит? - безнадежно уточнил Джон, не надеясь на понятное пояснение.
Но Рекс неожиданно протянул руку и накрыл его ладонь своей, чуть подавшись вперед. Впериваясь в него ледяным взглядом голубых глаз. Джон едва не выронил мороженое от неожиданности - пальцы дрогнули и ослабли на мгновение, едва удержав его. Во всем мире остались только голубые глаза напротив. Ледяные, нечитаемые глаза. И голос, от которого мурашки бежали по коже, прошелестел, словно свист морозного ветра:
- Ради любви.
Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Ничего ты не знаешь. Ничего.
- Что было, когда ты подошел к мальчику на коляске? - спросил Джон, не замечая, как дрожит голос.
Достаточно было уже того, что его не смутил вопрос.
- Девочка.
- Да, там была девочка.
- Она напрыгнула сзади. Я схватил ее.
- Дальше. Что было дальше.
- Она вонзила мне в сердце нож.
Это было слишком. Он не решался спросить об этом столько гребаных лет. Потому что боялся услышать ответ.
- Что это значит? Что я вижу во сне? Кто ты? Кто я?
- Я смерть.
- Ты человек. Обычный, хоть и странноватый. Ты человек.
- Я смерть, которой судьба дала второй шанс.
- Это действительно происходило?
- Да.
- Когда?
- Давным-давно.
- В чем смысл?
- Я прожил тысячелетия в пустоте и холоде. Я не видел жизнь. Я не чувствовал ее. Она перестала существовать для меня. И мне казалось, что станет легче, если она перестанет существовать для всех. Потому что я отчаялся стать прежним.
- Ты говорил мне о надежде. Я помню, ты говорил.
- Я всегда знал, что происходит. Я знал, кто ты, когда впервые увидел тебя.
- Мы были врагами. Мы хотели друг друга убить.
- Ты был единственным живым человеком, кого я видел так близко среди бескрайнего льда. Кто так на меня смотрел. В этом было нечто особенное. Я не мог говорить с тобой. И ты не стал бы слушать. Но ты что-то значил для меня. Я цеплялся за это. Это было моей надеждой. И ты пришел. И заговорил со мной.
Похоже, там он заигрывал еще хуже, чем здесь. Оживляя мертвецов. Выпендривался единственным, что умел. Как будто хотел что-то доказать ему этим извращением. Именно ему. Именно на него он смотрел, когда делал это. Каждый раз.
А ведь он ни на кого больше так не смотрел. Так, как на него. Это пугало, пугало даже здесь, в этой жизни. Потому что Джон не знал, как это понять. Что это значит. В этом ощущалась опасность. Потому что он ничего об этом не знал. Никогда ты ничего не знал, гребаный Джон Сноу.