Скотина.
— Как ты могла допустить такую крамольную мысль?
Крамольную. Какие неожиданные словечки, вырывающиеся из пасти Хельги… Умным хочет показаться, что ли. Стоп, они что, флиртуют?! А я здесь для чего — чтобы им сертификат по профпригодности во флирте вручить или как?!
И почему они такими мерзкими голосами общаются? Или меня слух подводит?
Две скользкие жабы.
— Я просто здесь не один, — опомнился и взглянул в мою сторону. Да ладно! А я стала переживать, что в невидимку превратилась. Хотя тут же опомнилась, что нужно было уйти и оставить голубков одних, оставив напоследок памятный от меня подарок. К слову, содержимое круглого аквариума вполне бы подошло к одежке этой парочки. Добавило бы необычности в их скучный лук. Просто в последний момент рыб стало жалко.
— Да что ты… — начала язвительно, но потом резко решила поменять тон, — кхм-кхм… пупсик. Я ж не против. Это, видимо, твой друг? — улыбнулась до натянутых губ настолько, что щеки заболели. И так выразительно произнесла друг, что аж сама словила удовольствие. Тем более не может эта жаба быть его девушкой — про этого мифомана я знаю все! — Что же ты молчал о такой милой девушке? — как хорошо я вру. — Присаживайся, дорогая, — предложила свой стул. — И познакомь нас, наконец, пупсик, — подошла я к ошарашенному Хельги сзади и обняла почти так же, как и онемевшая сейчас Светик-с-Приветик. Со всей теплотой и особой любовью к некоторым точкам, нажатие на которых, как говорил братец, помогают жертве осознать свое поражение. Мне кажется, или я слышу хрип? Перестаралась? Сейчас немного ослабим медвежьи объятия сидящего Хельги. А то ему отвечать, а он молчит — не хорошо.
— Это Света, моя знакомая, — слегка охрипшим голосом произнес этот бабник. — А это, — поднял он на меня глаза, в которых вместо ожидаемых эмоций разглядела веселье, — моя девушка Катенька.
ЧЕГО?!
То есть вот так просто перед этой бабенкой он называет меня своей? Мне нравится, хоть и странно все это.
— Приятно познакомиться, — ее натянутая улыбка стала усладой для души. Как приятно… — Неужели ты нашел-таки ее?
Не поняла. Почему я о ней ничего не знаю, а она будто бы знает Хельги лучше меня?!
— Самому не верится, — прозвучало мечтательное.
И не пойму, когда я успела расслабиться, а меня этот невыносимый придурок усадил на колени!
МЕНЯ! НА КОЛЕНИ!
Если бы он был Дедушкой Морозом, еще ладно. Я бы и стишок прочитала, и конфету бы получила. Но отсутствие бороды и прочих атрибутов говорит о том, что скоро я его убью! После того, как эта жаба испарится в свое болотное царство. Или лошадиное — не могу определиться.
А этот все таращится на меня, да еще и так, будто влюблен.
Придурок!
И пока я продумывала варианты расчленения, меня — задумчивую и потерянную в мыслях — притянули к себе и поцеловали…
Хорошо целуется, гад! Полностью и бесповоротно оправдывает свой статус бабника!
Это были последние мысли, которые можно назвать осознанными. Не могу объяснить, почему не оттолкнула сразу или же не прибила, а отдалась встречному порыву. Может, мне хотелось сравнить со своим уже не единственным поцелуем?.. Или не получилось вырваться из лап этого сильного чудища?..
Короче, не буду оправдываться. Захотелось и все!
Несмотря на съеденное, этот поцелуй был со вкусом мяты (неужели он успел закинуться жвачкой?..), который утягивал все сильнее…
— Не называй меня только пупсик, — вынужденно прервал поцелуй Олег из-за нехватки воздуха. Наше с ним прерывистое дыхание звучало в унисон.
— Почему? — заторможено отозвалась. Будто бы даже не я, а кто-то другой.
— А сама как думаешь? — пропустил сквозь пальцы прядь моих волос. На это движение я залипла.
— Потому что пупс это голый младенец? — не удержалась от улыбки.
— Вредная ведьма, — из его уст это прозвучало как комплимент, да еще и сопровождаемый красивой улыбкой…
— Ваш счет. Ой, простите, — поспешно извинилась официантка и исчезла, даже не успев засветиться в поле моего зрения. Но именно ее слова стали толчком к тому, чтобы я очухалась.
Да что я творю? А что вытворяет это бабник?! Наваждение какое-то!
И первое, что я сделала, так это отдавила этому засранцу ногу и, отметив, что белобрысой уже нет, поскорее улизнула, обронив фразу:
— Сам заплатишь.
Он не обеднеет. А мне категорически нельзя дольше здесь находиться.
Выбравшись на свежий воздух, какое-то время просто торопливо перебирала ногами — подальше от этого кафе и Хельги.
Ужас…