Ника
Я себя совершенно некомфортно чувствовала, но Лёша очень просил разделить с ним этот момент. Отказать было нереально.
Сотый раз проверяя картошку, стоящую в духовке, не знала куда себя деть.
Из окна кухни открывался вид на задний двор, на котором Антон, Дима и Лёша что-то бурно обсуждали. Я немного засмотрелась на них, не заметив, как наклонилась на столешницу и животом задела налитый в графин сок.
Мое шикарное, новое платье окрасилось в рыжий цвет. Попытавшись отмыть его прямо на себе, потерпела неудачу.
— Черт! — ругнулась. — Какая же ты растяпа, Голубева!
Парни стояли на улице и я подумала, что есть немного времени, чтобы застирать и быстро высушить платье в сушилке, которую я сразу заприметила в ванной.
Забежав туда, расстегнула застежку и сняла свой наряд, кинув его в мойку. Волосы мешались и пришлось их засунуть под цепочку, висящую на шее. В итоге на мне остались чулки, которые я на кой-то пёс надела и кружевной комплект белья, буквально напяленный Гешей.
От души намылив ткань, стала оттирать руками. Через несколько минут все было отстирано, прополоскано и закинуто в сушилку, которая уведомила меня, что через двадцать минут все будет готово.
Оставался вопрос, что делать эти двадцать минут.
Сев на край ванны, стала рассматривать крутящееся голубое пятно в барабане. Признаться, это завораживало.
Неожиданно для меня ручка двери опустилась, а я отчётливо поняла, что забыла ее закрыть. Секундное промедление могло стоить мне пожизненного позора, который не хотелось бы испытать.
Отойдя в душ, закрыла дверцы, выполненные из зеркал Гезелла.***
В эту же секунду вошёл Львинский, ругаясь на отборном матерном языке. Облокотившись на выпрямленных руках на раковину, он со злости сжал зубы, тихо прорычав.
Открыв воду, он умылся и, прикусив нижнюю губу, улыбнулся. Эта улыбка была наполнена такой болью, отчаянием, смешанным с безысходностью, что мне невольно захотелось его обнять.
Тело рефлекторно двинулось вперёд и сзади меня упало несколько бутылочек, до этого прижимаемых спиной.
— Черт! — прошипела я. — Что же я такая невезучая-то?!
Антон мгновенно изменился в лице, и крадущейся походкой направился ко мне.
— Какого лешего ты здесь делаешь?! — закричал он, резко открыв дверцу.
Львинский буквально застыл, увидев мой внешний вид. Я отчаянно пыталась прикрыть стратегические места, но сомневаюсь, что это хорошо получилось.
— Отвернитесь! — взревела я, испытывая испанский стыд. — Ну же!
Антон опомнившись, выполнил мою просьбу, отойдя на несколько шагов ближе к выходу.
— Что ты здесь делаешь в таком виде, малохольная? — его голос немного охрип, выдавая волнение.
— Сюрприз готовила! — не подумав, ляпнула я. — А Вы опять все испортили! Вам вместо Леши нужно идти преподавать. Правда, дисциплина будет называться «как обломать кайф» или «как испортить настроение за 5 секунд». Уверена, что успех будет стопроцентный.
— А тебе не надоело? — грозно произнес Антон, сжимая ладони в кулаки. — Почему ты считаешь, что можешь бесконечно меня оскорблять?
— А кто мне может запретить это делать? Вы что ли?! — я в голос рассмеялась.
— Ты совершенно меня не боишься? — она повернул голову в правую сторону, демонстрируя идеальный профиль лица. Даже здесь этот бес был превосходен.
— Я тушканчиков не боюсь, они не кусаются. — усмехнулась я.
— Ты забываешься, Голубева! — Антон полностью развернулся ко мне, но я скрылась за дверкой. В этот момент я могла в полной мере наслаждаться яростью в его глазах.
— Это Вы забываетесь, Львинский!
Возможно, это стало триггером, но он направился ко мне. Я на секунду испугалась, прижавшись к стене, но потом поняла, что безумно хочу, чтобы он приблизился как можно ближе.
— Упрямая. — томно произнёс он, открывая дверцу. — Невоспитанная. Надменная. Нахальная. — он буквально выплёвывал слова, приближаясь ближе. — Невыносимая. — последнее он произнёс особенно четко, оказавшись в преступной близости рядом со мной.
Его взгляд буквально обжигал, вызывая колючие мурашки по телу. Несмотря на холод, исходящий от стены, мне было настолько жарко, что поднеси спичку — она бы загорелась.
— Что мне с тобой делать, сумасшедшая? — Антон навис надо мной, практически дотронувшись до лба.
Томное, размеренное дыхание легко касалось кожи, провоцируя тугой узел внизу живота.
Забыв обо всем на свете, я нежно коснулась ладонью его щеки, гладя ее большим пальцем. Это движение вызвало незамедлительную реакцию Антона, который всем телом прижался ко мне, аккуратно взяв за подбородок.