— Мне нравится твоя идея.
— А как тебя моя идея поехать в выходные за город?
— За город? — Переспросила я, глядя на Соколова. — Это что-то новенькое.
— В каком смысле?
— Ты никогда не приглашал меня в свою компанию и с друзьями не знакомил. С чего такие привилегии?
— Раньше повода не было. Вот и не приглашал.
— А сейчас, значит, появился? — Прищурилась я, взлохматив его волосы. Леша хихикнул и взглянул в мои глаза, продолжая излучать лучики веселья. Перехватил мою ладонь, когда я попыталась провести пальцами по его шее, потому что жуть как боится щекотки, но руку не отпустил.
— А сейчас появился — тихим шепотом ответил Лёша, погладив тыльную сторону моей ладони большим пальцем. Мне вдруг стало неловко, и я высвободила руку, переведя внимание в сторону реки. Лёша проделал тоже самое, и минут десять мы в абсолютной тишине, не считая орущей молодёжи на фоне и лая собак, доедали холодный десерт.
— Замерзла? — Поинтересовался Соколов, первым нарушив обоюдное молчание.
— Немного, — честно призналась, стряхивая с ладоней крошки. И пока я пыталась найти пачку салфеток в недрах своей сумочки, на плечи опустился теплый, пропитанный парфюмом мужской джемпер. — Спасибо. А как же ты? — Я подняла голову, столкнувшись с зелеными глазами своего друга. Он остался в одной белой футболке с эмблемой какого-то рокера, с микрофоном в руках. И мне вновь стало неловко, но теперь уже за то, что я по своей же глупости забираю у Лёши одежду.
— Не сахарный, не растаю, — усмехнулся краешком губ. — А тебе нужно заботится о своём здоровье. Думаешь, людям приятно будет забирать свои заказы с соплями в виде декора?
— Я никогда не выхожу на работу во время болезни, — важно заявила, наконец-то вытащив несчастную пачку из сумки. Выудив одну салфетку, протянула Лёше, а вторую взяла себе и убрала обратно, закрыв замок. — И к тому же у меня крепкий иммунитет. Я вообще практически никогда не болею.
— Какая молодец! Ладно, погнали, ещё погуляем. — Он забрал из моих рук салфетку, выкинул в мусорное ведро и, спрятав ладони в карманы джинсов, медленно побрел по дороге. — Чего встала, кукурузина?
— Не называй меня так! — Возмутилась я, и догнав Соколова, ущипнула его за бок. — А то перья повыщипываю.
— Коко-ко, кровожадный птенчик. Сейчас штаны намочу.
— Ну, какой же ты дурак, — вздохнула я, взяв парня под руку. — Тридцать три года, а всё туда же. Когда взрослеть вздумаешь?
— Малышка, — низким голосом, с легкой хрипотцой обратился ко мне Соколов, и я посмотрела в глумливые глаза своего оппонента. — От твоего ворчания у меня тесно в штанах, — шепнул он, для убедительности поиграв бровями.
— Заткнись. — Засмеялась я, закатив глаза к небу. — Меня твои пошлые шуточки скоро с ума сведут.
— Это ты ещё меня в деле не помнишь, — Лёша щелкнул меня по носу. — Любительница крепких напитков. Я знаешь, какой? Огого!
— Я тебе сейчас язык вырву.
— Лучше поцелуй.
— Лучше закрой свой ротик. Иначе я поеду домой.
— Ладно-ладно. — Примирительно закивал Соколов. — Куда пойдем? Может, на колесе обозрения покатаемся?
— Оно уже не работает. Пойдем лучше в машину. — Предложила я, взглянув на наручные часы. — Сейчас почти двенадцать, а тебе завтра вставать рано. Выспаться нужно.
— Твоя забота, Василёк…
— Что? Умиляет? Восхищает?
— Раздражает. — Рассмеялся он.
— Это еще почему? — Нахмурилась я, готовая вот-вот включить обиженную.
— Потому что мне так сейчас хорошо и никуда не хочется. Но ты, как всегда, умеешь испортить момент.
— Это ты меня сейчас оскорбить пытаешься?
— Это комплимент, дурочка. — Лёша высвободил руку, взъерошил волосы на моей макушке и вновь посмотрел таким взглядом, каким смотрел, когда держал мою ладонь в своей. Что-то новое, странное, неизведанное мне ранее промелькнуло в его глазах, отчего по телу поползли мурашки волнения. Почему-то показалась, что сейчас Лёша наклонится к моему лицу и поцелует. А я… я даже понятия не имею, какие чувства при этом испытываю. Ужас? Страх? Предвкушение? Наверное, во всём виновата атмосфера. Тишина и мы вдвоем, гуляющие под светом луны. Романтические бредни, ничего более. Даже если бы я мечтала о поцелуе с Соколовым, ни за чтобы не допустила этого. Во-первых, моё сердце всё ещё принадлежит другому. Или нет. В общем, неважно. А во-вторых не хочу портить между нами зародившуюся дружбу. Самой же потом тошно будет после случившегося. Хватило и прошлых моментов, за которые до сих пор стыдно. Я больше не желаю переходить черту. Не хочу жить с мыслью о неправильных поступках и корить себя за это.
— Как ты — донеслись до меня обрывки фраз. Я встрепенулась, виновато улыбнувшись.
— Извини. Что ты сказал?
Лёша втянул носом воздух и тоже улыбнулся, но губы казались только пытаются изобразить подобие улыбки. Или мне опять мерещиться?
— Говорю: Здорово, что я нашел себе друга как ты.
— Аа, ну да. — Я облегченно выдохнула, радуясь, что надуманное мной не подтвердилось. — Я тоже рада, что ты появился в моей жизни.
Глава 39
— А в четверг позовем Филатовых.
— Зачем? — Непонимающе смотрю на маму, отвлёкшись от своего занятия. Весь вечер я отрабатываю технику по рисованию мультяшных персонажей на пряниках, на которые в скором времени появится прайс — лист. У меня уже было несколько заказов перед Новым годом, но в связи с проблемами личной жизни всё застопорилось. Сейчас же я вновь чувствую вкус жизни и хочу творить. Даже слоган придумала для будущей рекламы, но пока не хочу спешить с продвижением, дав возможность своим мозгам сделать лучше.
— Как это зачем? Зоечка давно хотела прийти в гости. Тем более Эдичка о тебе расспрашивал.
Начинается! Как только я оправилась от развода, мама включила «Розу Сябитову» и опять пытается навязать мне своего Эдичку. Будто других мужиков в мире не осталось, кроме этого фрика в очках.
— Мам, ты опять? — Вздыхаю я, продолжая прорисовывать черной краской контур. По окончанию работы это должен получится карапуз из мультика «Босс Молокосос» Но пока больше напоминает сорокалетнего мужика с телом младенца. Ай, ладно. Всё равно пробная версия. Если что, Соколову подарю. Он за милую душу схомячит.
— Когда в твоей голове перестанет крутиться план по налаживанию моей личной жизни? Я не хочу ни Эдика, никого либо ещё.
— Да что ты, дочка! — Затрепетала мама, но я сразу уловила фальшивые нотки в её сладостном до скрежета на зубах голосе. — Даже в мыслях не было. Что ж, теперь, раз у тебя печально сложилась семейная жизнь, нужно вообще всех мужчин остерегаться?
— Почему же. С Лёшкой мы отлично ладим. И мне достаточно его компании.
— Лёшка — фыркнула ма. — Когда ты перестанешь общаться с этим обормотом?
— Раньше он тебя вполне устраивал, — не удержалась я от ехидной шпильки, орудуя кисточкой. И раз уж запланированного младенца не вышло, нарисую-ка я ему бородку и рожки на голове. Тогда получится лучшая версия Соколика.
— Мне не нравится, что вы много проводите время вместе. Лучше бы с Эдиком в планетарий сходила или в консерваторию. Куда приятнее, чем с Соколовым по кафешкам бегать да всякой ерундой заниматься.
— Мы друзья. — Я метнула в маму укоризненный взгляд. — И почему я вообще должна оправдываться перед тобой?
— Я твоя мать.
— А я твоя дочь, а не крепостная! Если тебе так нравится Эдичка, сама с ним и гуляй!
— Воспитала эгоистку. — Проворчала она. — Гриша ты слышал, какую мы вырастили неблагодарную дочь?
Мгновение, и в кухню вошёл папа с планшетом в руках и остановился в дверном проёме. Посмотрел сначала на меня, затем перевел взор на маму и устало сказал:
— Прекрати вмешиваться в жизнь дочери. Ей не пятнадцать лет.
— Ах, так?! — Мама подскочила со стула, оправила края домашнего зеленого платья в горошек и, задрав подбородок, гордо вышла из кухни, не сказав больше ни слова. Через несколько секунд громко хлопнула дверь спальни. Дышать сразу же стало легче, словно с груди убрали огромный камень.
— Ты бы с ней помягче, цветочек, — обращается ко мне отец, присаживаясь на место, где пару минут назад восседала недовольная мать.