Я молча сглотнул ком, в то время как Джек прыснул от смеха.
- Дамы и господа, что Вы знаете о…
Не успев договорить, Натали упала за стол, а вслед за ней и Элизабет, которую я успел подхватить. Я положил Лиз на диван, пытаясь нащупать её пульс и проверить дыхание, Джек, тем временем, подбежал к Натали, придал ей лежачее положение и также стал искать признаки жизни.
- Я не успеваю посчитать, Джон, что за чертовщина?! Вызывай скорую!
Стоило мне достать телефон, как в комнате появился нарастающий гул, переходящий в ультразвук. Мне захотелось прокричать Джеку «ложись», но в одно мгновенье все окна в гостиной лопнули. Я закрыл собой Лиз, ненадолго став её щитом от хаотично летящих осколков. Стеклянный град закончился через несколько мгновений. Усыпанный мелкой крошкой, я боялся пошевелиться. Всё тело стало грудой металла и не хотело подчиняться моим приказам.
- Ломайте.
Грохот падающих шкафов, которые составляли компанию гитарным переборам, звучащим из непоколебимой аудиосистемы Джека. Непревзойдённая перкуссия громом разносилась на всю округу, пародируя последние секунды перед новым годом. Я слегка приподнялся, из-за чего с меня тут же посыпались лавиной мелкие осколки бывшего оконного стекла, и затем аккуратно посмотрел на Джека. Он лежал, закрывая Натали, также погребённый под слоем стекла. С улицы задувал холодный зимний ветер. Снежинки усердно кружили свой танец, встречая скоротечный конец на воздушном барьере нашей разрушенной крепости. Зачинщики уже стояли стройно в ряд, ожидая дальнейшей команды, когда на сцене наконец появился наш старый знакомый, которого я и Джек видеть не хотели бы.
- Убить обоих, девушек – забрать.
К нам подошли два парня, закутанные в чёрные бронекостюмы, и синхронно сняли предохранители.
- Артур, не надо! – прокричала девочка в белом платье, которая вчера весь вечер исследовала правила.
Бравые музыканты проронили заключительный оглушающий аккорд. Это было последнее, что я услышал в этом мире.
Глава 0,5
Примечание: в главе присутствует нецензурная лексика
- Я люблю тебя!
- Я тоже тебя люблю...
...
- Родители решили переехать, я не смогу остаться...
- Нет, мы что-нибудь придумаем!
...
- Я всегда буду помнить Тебя!
- Прощай, Джон...
Дверь машины захлопнулась и вскоре два красных огонька растворились во тьме ночной дороги. Я спрятался в небольшом уютном мирке, который представлял из себя первую и, в тоже время, последнюю автобусную остановку нашего города. Компанию мне составляли пара древних автоматов с напитками и сигаретами, никогда не перестающий моргать фонарь и бесконечные звезды. От одной мысли о ней наворачивались слёзы, сердце отбивало безумную пляску, а ногти со всей силы впивались в ещё некровоточащие раны, стараясь хотя бы мгновенье заменить разложение души на физическую боль.
Недалеко послышались шаги. Звон двух синхронно упавших монет оживил двоих старичков, стоящих на страже городских ворот, и они, вспоминая молодость, дерзко выплюнули пару железных банок и пачку сигарет.
- Жизнь — это череда встреч и расставаний. Не забывай об этом, дорогой друг, - сказал Джек, протягивая мне горячий кофе и сигарету. - Не смотри на меня так! Для твоего состояния нет лучшего лекарства, чем табак, кофеин и хороший разговор.
Я ещё какое-то время смотрел ему в глаза, пытаясь понять, осознаёт ли он, насколько мне сейчас плохо, что мне нужна тишина и пустота, чтобы погрузиться в нескончаемый поток воспоминаний, создав мир, где мы всегда будем вместе... А он все продолжал протягивать мне банку с приторным капучино, раздражая меня своей доброй улыбкой.
- Достал, - буркнул я, схватив кофе. - Последний, кого я хотел сегодня видеть – олицетворение счастья во плоти. Подкуришь?
Джек протянул мне свою потёртую Зиппо с изображёнными на ней ветвями сакуры, пока я открывал кофе. Спустя несколько ловких движений я уже делал затяжку полной грудью. Как только начала подступать тошнота, я сразу опрокинул в себя половину банки кофе.
- Мне настолько плохо, что даже перспектива захлебнуться в рвоте кажется чем-то хорошим, - сказал я, давая своему организму спокойно выдохнуть, после чего разразился жёстким кашлем. - Придётся отойти, прости...
- Не захлебнись!
Отойдя как можно дальше от остановки, я вывернул наизнанку свой желудок. Переключившись на физические страдания, мозг наконец отключил зацикленную картинку последнего ужина, её прощального подарка, обещании когда-нибудь снова стать вместе и жить счастливо, до тех пор оставаясь друзьями по переписке. Такое ощущение, что все эти мысли выходили наружу вместе с желудочным соком и когда во мне ничего не осталось, я наконец-то успокоился.
- Живой? - спросил Джек, открывая вторую банку кофе.
- Относительно.
- Как насчёт перекусить?
...
- Джон?
- Козёл.
— Значит, в бар к отцу Эда? У него хорошая козлятина...- я подошёл и стукнул его по спине со всей своей оставшейся на сегодня силой, отчего он растянулся в удовольствии. - Ахх, знаешь, Ди просто обожает так делать, когда я через чур увлекаюсь, но ты знай - меня это даже больше заводит.
- Я до конца верил в то, что у тебя есть выключатель. Видимо, придётся тебя споить, чтобы ты наконец заткнулся.
- Мальчик, ты меня ещё ни разу не перепил.
- Ты просто этого не помнишь, - сказал я и мы наконец дружно рассмеялись. Джек дал мне ещё кофе, каких-то безвкусных батончиков, сигарет и мы продолжили сидеть на остановке, любуясь звёздами.
- Что будешь делать?
- Планирую пожить ещё, а там видно будет. А ты чего?
- Хочу сделать предложение.
- С такими фразами ты точно не доживёшь до конца вечера.
- Так скоро уже рассвет.
...
- Она сегодня сияла на концерте. Последняя песня про тебя была.
- Она была про нас. Хотела успокоить, а в итоге заставила разрыдаться.
- Ты прав. Никогда не видел твоих слез, но теперь больше и не хочется.
- "Каждая наша минута вместе была подобна музыке, и мы с благодарностью пропели "Аллилуйя".
- Она тебя по-настоящему любит Джон. Это чувствовалось в каждой строчке.
...
- Ди беременна.
- По залёту?
- По любви, друже. Только с ней я могу делать самые скучные вещи, при этом испытывая веселье.
- А как же книги?
- Я чувствую, что смогу стать лучше, особенно рядом с ней. Единственное, что меня пугает, что ребёнок когда-нибудь прочтёт мои книги.
- Не волнуйся, Ди воспитает в ней хороший вкус.
...
- Я отпущу её. Отброшу все чувства и буду жить ради своей мечты.
- А она у тебя есть?
- Придумаю.
- А разве не приятнее разделить это счастье с кем-то?
- Только если мечта общая, в противном случае радость второго человека будет неискренней.
- Это значит только то, что ты ещё не встретил искреннего человека.
- Я его сегодня потерял.
Над городом поднимался розовый рассвет, установка была усеяна банками и окурками, а мы все продолжали сидеть.
- Такое ощущение, что если сейчас уйду - больше никогда не смогу вернуться. Не смогу думать о ней, мечтать о ней и жить ради неё. Всё это останется здесь и выгорит под лучами летнего Солнца, оставив меня с необузданной пустотой.
- Знаешь, Джон, в пустоте есть один большой плюс, про который ты забываешь - её можно заполнить: мечты, дела, друзья, подруги, алкоголь, сигареты - чем угодно. Но всё же будет лучше, если это будет что-то более высокое, нежели серые мирские потребности.
...
- Хорошо. Я постараюсь подумать получше, Джек. Пойдем домой?
- Пойдём.
....
На дворе потихоньку разгуливал осенний ветер, позволяя золотой поре плавно вступать в свои права. Лето пролетело незаметно: мы отгуляли свадьбу Джека, отпраздновали его новую книгу, которая добилась ещё большего успеха, чем предыдущие, а в конце выбрались на две недели на море в нашей старой компании, которой вряд ли выпадет подобная возможность ещё раз. Сразу после возвращения мы официально приобрели статус студентов и начали свой первый семестр. Я вступил в клуб журналистики при моём факультете и учился писать статьи, хотя единственное, что у меня хорошо получалось - названия, в которых было слишком много иронии и сарказма, но потому они всем и нравились. А вот сами статьи получались пресными, скучными, и даже уроки Джека не помогли мне исправиться, ведь я элементарно не понимал, о чём он говорит.