Ее выдал шорох и тихий смешок. Только кошки умеют так посмеиваться: тихо и искренне. Ну, конечно, она опять сидела на люстре. Я спрыгнул с колен ее хозяйки и стал медленно кружить по ковру, не отрывая взгляда от ее светящихся желтых глаз.
Дальше произошло все очень быстро, она одним большим прыжком метнулась на обеденный стол посреди комнаты, затем на стул и вот уже уносится по коридору в спальню. Я летел следом, желая только одного, догнать, свалить и ткнуться в ее носик. В этом не было большого смысла, но она первая затеяла эту игру и... на повороте меня занесло и швырнуло в зеркало. Я зажмурился, ожидая удара... Вокруг все закружилось, меня резко вывернуло наизнанку...
***
Пахло сиренью... Надо мной склонилась немолодая уже женщина в белом халате, которая заботливо поправляла одеяло... Увидев, что я открыл глаза, она бросилась из комнаты, выкрикивая: "Врача, врача..." Я хотел остановить ее, узнать, что происходит... но губы не слушались...
В комнату влетела как ураган зареванная Наташа. Она кинулась обнимать и целовать меня. Прикосновения были какими-то чужими... Нет, я был очень рад ее видеть, просто тело еще не проснулось полностью... Она что-то бессвязно лопотала, вокруг суетились врачи, меня рассматривали, замеряли, слушали... Я только грустно улыбался, радуясь всеобщему счастью...
Меня клонило в сон. Наконец-то врачи закончили осмотр. Сказали, что организм почти не пострадал после аварии и через пару дней меня выпишут, я смогу вернуться домой. Уходя Наташа сказала:
-Я очень рада, что ты вернулся, братишка... Приду завтра, отдыхай!
Улыбнулся ей и, уже закрывая глаза, успел подумать, что неплохо бы вернуться на ту улицу, в ту квартиру из сна, где пахнет сладко-кислой розой и самые лучшие на свете молоко и сосиски.
***
И снова я улепетывала от рыжика со всех лап, снова глаза горели азартом, а сердце радостно билось в груди: " Вперед, быстрее, еще быстрее..." Обогнула тумбочку, прошмыгнула под кроватью, вылетела на кухню, протаранив дверь лбом... И поняла вдруг, что за мной никто не гонится. Резко затормозив, так что когти противно проскрежетали по полу, обернулась. Действительно - никого не наблюдалось, в квартире стояла подозрительная тишина. Немного выждав, я крадучись подошла к двери и высунула нос, в любой момент готовая сорваться с места. Тишина, никого. Так же крадучись, обследовала всю комнату - никого. Тревога стала заползать в мою душу: " Что случилось? Куда пропал мой друг?" Уже не заботясь об осторожности, я облазила все доступные и не очень места в квартире - никого. Почти пропавший запах привел меня к зеркалу, странно. Я потрогала гладкую поверхность лапкой, но ничего не произошло, зеркало отразило недоумение на маленькой черной мордочке. " Мя-я-яу..." - жалобный зов разорвал тишину и стих, не найдя отклика. Понуро вернувшись на кухню, запрыгнула на подоконник и уставилась невидящим взглядом в окно. На небо медленно всходило солнце, прогоняя темноту, и также медленно в мою душу вползала мертвенная пустота. Я снова осталась одна, и никто не видел, как из моих глаз уходит жизнь.
Утром проснулась с тревожным ощущением потери и в тишине. Резко распахнув глаза, посмотрела на соседнюю подушку. Все правильно, на ней никто не мурлыкал. Накинув халатик, я заметалась по квартире.
-Кис-кис, Васенька, где ты?
Но лишь тишина в ответ. Не желая сдаваться и верить во внезапную пропажу котенка, я облазила все углы, залезла под кровать, сунулась в холодильник, даже в унитаз заглянула - никаких следов пребывания рыжика не нашла. Если бы не миска на кухне и лоток, подумала бы, что мне все приснилось. Но вот же они, стоят себе тихонечко, напоминая о малыше. Проверка окон и двери в прихожей подтвердила, что выйти через них Васька не мог, все не просто закрыто, а заперто. Ничего не понимаю. Куда и как мог исчезнуть котенок из квартиры, не испарился же, в конце концов. Нет, бред какой-то. Вернувшись на кухню, оперлась ладошками о подоконник, враз ослабевшие ноги отказывались держать. Недоумение сменилось уверенностью, что котенок пропал, искать бесполезно. Я больше не увижу его невероятные голубые глаза и рыжую шелковистую шерстку, не услышу довольного мурчания ночью над ухом, и никто не поменяет сосиску в моей тарелке на рыбину. На ладошки что-то закапало. Удивленно посмотрев вниз, ничего не увидела, глаза застилала какая-то пелена. Прикоснулась пальчиками к щеке и поймала очередную слезинку, надо же, я, оказывается, плакала и не замечала этого. Слезы текли сами, вымывая из души тоску по маленькому рыжему комочку шерсти, притупляя боль потери, оставляя холод одиночества.