— Я думаю, он похож на тебя, Вилли, — прошептала молодая мама. Она нагнулась и поглаживала сына по щечке. — Посмотри, у него темные волосики. Они будут меняться, это я знаю, однако и новые вырастут такие же черные, как у тебя. Подожди, он откроет глазки, и ты увидишь, они сейчас темно-голубые. Но глаза тоже будут меняться и тоже станут, я думаю, карие, как у тебя.
Вилли наклонился, чтобы еще раз поцеловать жену.
— Ты только взгляни, ямочка совсем как у тебя. — Мисси мягко коснулась нежного подбородка малыша и исподлобья глянула на мужа. Она побаивалась, что Вилли, как всегда, будет недоволен упоминанием о его ямочке на подбородке, но сегодня он, наоборот, широко улыбнулся.
Муж с женой сидели на краю кровати, Вилли бережно прижимал к себе малыша.
— Когда он родился?
— Десятого октября. Ему уже почти две недели, и он готов путешествовать.
— Ты уверена? Не слишком ли рано?
— Доктор мне сказал: «Не создавайте проблему из ничего. Если хотите ехать — пожалуйста, в любое время». Нам собраться недолго, правда, дорогой?
— Недолго, — подтвердил Вилли глухим от волнения голосом. — Я подгоню фургон прямо сейчас. В этот раз со мной Генри. Мы на двух упряжках, так что и тебе с малышом будет целый фургон, и для провизии хватит места. Генри, правда, расстроится, мы собирались пробыть в городе около месяца.
— О, Вилли, — жалобно взмолилась молодая женщина, — я не могу больше ждать. Я так устала жить сама по себе в этом городе. Я так соскучилась по тебе.
В этот момент малыш завертелся, и молодой папа старался устроить сына удобнее.
— Мисси, а у ребенка уже есть имя? — вдруг спросил Вилли.
— Да, и очень хорошее, — заверила жена. — Его зовут Натан, Натан Исаия.
— Натан Исаия, — повторил Вилли. — Мне нравится, и даже очень. — Приподняв малыша, он поцеловал пушок его волос и прошептал: — Натан Исаия, я люблю тебя.
Сморщив маленькое личико, малыш, под дружный смех родителей, испустил сильный, требовательный крик. И Мисси, взяв ребенка на руки, начала его кормить.
Через четыре дня семья Ла Хэй готова была ехать. Миссис Тейлорсон болезненно переживала отъезд своих постояльцев. Особенно ей не хотелось расставаться с малышом; до последнего момента она не выпускала Натана из рук, нежно прижимая малютку к себе и ласково воркуя над ним. Мистер Тейлорсон закрыл на время свой магазин и тоже пришел проводить отъезжающих. Он торжественно объявил Мисси и Вилли: «Отныне мой дом — ваш дом», и просил супругов Ла Хэй останавливаться только у него, когда те будут возвращаться в Тетфорд.
С подарками для малыша пришли на проводы Кэти и Мелинда. Расставаясь, обе заливались слезами. Были и пастор с женой. Старый добрый пастор прочитал прощальную молитву, а его жена напекла молодежи в дорогу свежего хлеба и пирогов.
Генри хлопотал в фургоне, устраивая постель для мамы с ребенком. Нужно было заделать от дождя и ветра все щели. Уже не было той жары, что стояла летом, и Вилли волновался, как бы малыш и мама не простудились.
Наконец все было готово. Мисси быстро пробежала в мыслях по листкам своего рукодельного календаря — до даты, когда они приедут: пройдет всего каких-то шесть дней, и они будут дома. Мисси увидит долгожданное Виллино ранчо и сразу полюбит эту родную землю. Как она рада уехать из унылого, мрачного, пыльного города! Предвкушение новой жизни в новом доме окрыляло душу Мисси. Словно птичка, она совьет свое гнездышко, и ее мечта станет реальностью. Мисси уложила малыша в колыбельку и придвинула ее поближе к себе.
— Ах ты маленький плутишка! — мурлыкала мама над сыном. — Мы о тебе даже не мечтали. Но ты-то наверняка выбрал подходящий момент, чтобы родиться.
Глава шестнадцатая. Ранчо
— Ну, теперь недалеко, — объявил Вилли, — вон за тем холмом.
Они были в пути уже шесть дней. Боясь, что жена и ребенок утомятся, Вилли останавливался на ночлег засветло, и в результате поездка затянулась. Лишь на седьмой день они подъезжали к своему ранчо.
Мисси жадно вглядывалась в открывавшиеся взору картины, которые должны были вскоре стать для нее родными: их мечта, их собственная — ее и Вилли — ферма уже рядом, за следующим холмом. Однако, говоря по чести, местность, по которой они проезжали, не выглядела привлекательной. Природа и растительность такие же тусклые и унылые, как в Тетфорде, а может, даже более безрадостные. Кругом эта неприятная высохшая трава. Тут и там ветер ворошит сухую солому и гоняет клочья безжизненных растений. Разнообразие в угрюмый серый пейзаж вносят разве что редкие одинокие кактусы да проплешины на скалах. Мисси начинала понимать: вряд ли за холмом что-то изменится. Но, может, каким-то чудом… Ей так хотелось разделить энтузиазм Вилли!